Орбитсвиль

Шоу Боб

— Капитан Гарамонд? — Безусый офицер «Старфлайта» не сумел щелкнуть каблуками тяжелых сапог, но лихо козырнул. — Лейтенант Кении с «Уэстморленда». Прибыл за вами, сэр. Это великая честь для меня.

— Благодарю. — Гарамонд несколько скованно отдал честь.

Взгляд Кении наткнулся на силуэты двух задравши носы самолетов, и челюсть у него отвисла.

— Мне сказали, вы пролетели два миллиона километров. Неужели на тех вон штуковинах? Уму непостижимо!

Гарамонд почему-то обиделся.

— Представьте себе… «Уэстморленд»?

А командир на нем не Хьюго Шиллинг?

— Капитан Шиллинг рвался пойти вместе с нами, но это было бы нарушением устава. Он ждет вас на борту катера. Сэр, я должен снять эти аэропланы. Они просто…

— Не сейчас, лейтенант. Наш научный руководитель тяжело болен. Ему нужна срочная госпитализация. Остальные тоже не в лучшей форме. — Несмотря на охватившую тело слабость, капитан старался придать голосу твердость. Голова как будто плавала в воздухе отдельно от туловища. Он не ощущал ни рук, ни ног.

Кении сразу посерьезнел, стал крайне заботливым и предупредительным, но только испугал Гарамонда, который понял, какое производит впечатление. Лейтенант отдал необходимые приказания, и блудных детей Земли быстро переправили на спасательный катер. Предстояла космическая прогулка с мелькающими вереницами звезд, невесомостью и перегрузкой. Однако Гарамонд не думал об этом, его мысли все время возвращались к жене и сыну.

Как только открылась дверь переходного тамбура, он направился в салон, который по сравнению с тесным фюзеляжем самолета казался просторным залом. Навстречу поднялась еще одна фигура, облаченная в скафандр.

— Наконец-то, Вэнс! Ужасно рад тебя видеть!

Хьюго Шиллинг, синеглазый капитан с посеребренными висками, прослужил в планетарной разведке двадцать лет. К беспрестанным скитаниям в неведомых космических далях он относился, словно к каботажным рейсам.

— Спасибо, Хьюго. Ты так здорово меня выручил. Твоя оперативность…

— Гарамонд покачал головой.

Шиллинг придирчиво оглядел старого приятеля.

— Да-а, выглядишь ты неважно. Туго пришлось?

— Тяжеловато.

— Ну, ладно, соловья баснями не кормят. Скафандров не снимаем, но ты садись, отдыхай. Сейчас чего-нибудь сообразим и мигом домчим до дома. Может, попробуешь вздремнуть?

Гарамонд благодарно кивнул.

— Ты виделся с моей женой и сыном? Как они?

— Нет, Вэнс. В Октагоне почему-то не жалуют простых трудяг с фликервингов.

— В Октагоне? Что они там забыли?

— Когда ты… э-э… пропал, твои остались у президента. Они ведь тоже знаменитости. Отсвет твоей славы и все такое…

— Но… Та-ак. Хьюго, кто тебя послал за нами? Президент?

— Нет. Просто естественная реакция командования. Президент в отъезде. Она сейчас где-то на «Севере-10», на нашей новой базе. Склады, заводы и прочее.

— Значит, она не слышала моей передачи?

— Возможно. — Шиллинг легонько ткнул кулаком в грудь Гарамонда. — Что и говорить, нелестно ты охарактеризовал

родной «Старфлайт», всыпал по первое число. Теперь, небось, и сам не рад. Но не переживай, все понимают, как тебе досталось. Объяснишь, что немного занесло на радостях. Сгоряча и не такое можно выдать.

Гарамонд судорожно вздохнул.

— В Бичхэд-Сити уже есть аэропланы или какой-нибудь другой быстрый транспорт?

— Руки не дошли. Все силы сосредоточены на постройке домов и автомобилей.

— Сколько времени понадобится Лиз, чтобы вернуться в Октагон?

— Трудно сказать. Машины, которые они делают, не рассчитаны на высокую скорость. Часов восемь.

— А сколько займет наш полет?

— Ну-у, с учетом состояния мистера О'Хейгана, примерно пять часов.

— Поторопись, Хьюго, — сказал Гарамонд. — Я должен опередить президента, а у нее фора в несколько часов.

Шиллинг взглянул на информационный монитор. Цветные колонки цифр подтверждали, что катер загерметизирован и вот-вот будет готов к старту.

— Будут сильные перегрузки, а у нас больной…

— Он не станет возражать. Хочешь, спроси у него сам.

— Не понимаю.

— Даже если я скажу, что решается вопрос жизни и смерти?

— Я бы тебе не поверил. Хотя… — Шиллинг ободряюще подмигнул и, включив канал бортовой связи, приказал пилоту гнать обратно со всей допустимой, чтобы только не повредить здоровью старика, скоростью.

Гарамонд попытался расслабиться в антиперегрузочном кресле и пожалел, что не может довериться старому приятелю. Бесхитростный и добрый Шиллинг питал глубокое почтение к начальству. Трудно представить, как он отнесется к попытке убедить его, что всесильная Элизабет — психопатка, которая с наслаждением прикончит невинную женщину и семилетнего ребенка. Он закрыл глаза, но сосущий страх не ослабевал.

Прошло полчаса. Гарамонда вдруг озарило.

— Как ты думаешь, нас будут встречать? Я имею в виду торжественную встречу.

— Наверняка, — ответил Шиллинг. — Твое имя не сходит с уст. После исчезновения «Биссендорфа» один репортер организовал кампанию в прессе, пытаясь убедить начальство в необходимости поисковой экспедиции. Но все считали, что у вас нет шансов остаться в живых. Приблизительно один на десять тысяч. Кампания провалилась, никто так и не раскачался.

Гарамонд совсем забыл о репортере.

— Ты говорил, мои жена и сын тоже знамениты. Значит, их тоже должны допустить на церемонию? Можешь похлопотать об этом?

— Не вижу препятствий. Президентский флагман напрямую связан с Октагоном. Попробую через него.

Капитан Шиллинг пробормотал в микрофон своего скафандра позывные, подождал, затем начал долгий диалог с кем-то из штаба. Тон явно накалялся. Наконец Шиллинг откинулся на спинку кресла, с минуту пыхтел, и, чуть поостыв, повернулся к Гарамонду.

— Извини, Вэнс.

— Что тебе сказали?