Орчиха в свадебной фате
Шрифт:
— Нет-нет, ни в коем случае! — затрясла я головой, про себя гадая, что опаснее: обидеть гигантшу или попасть в ее лапищи.
— Тогда пошли! — мне не оставили выбора, и я смирилась со своей участью.
Вначале Хави отправила меня отмокать и греться в небольшом бассейне с горячей водой, от которой попахивало тухлятиной.
— Ты нос-то не вороти, наемница! Это целебная вода, от нее и насекомые, которые любят заводиться в волосах и на шкуре, гибнут, и суставы крепнут.
Я уж хотела было блеснуть познаниями
Пришлось зайти издалека:
— А скажи, почтенная Хави, успеем ли мы до прощального обряда с банными делами закончить?
— Разумеется, милая! — закивала орчиха, затрясла рыжевато-седыми косицами, собранными в пучок.
— Для вас, тетушка, этот обряд далеко не первый, наверное, — закинула я наживку.
Банщица ее с удовольствием заглотила.
— Ох, милая, все-то и не упомню. Но вот как брата моего, тоже наемника и центуриона, провожали — в памяти отложилось.
— Понимаю, для вас она особенная была… — поддержала я беседу.
Тетушка Хави, вдохновленная моим интересом, пустилась в воспоминания. Не забывая, впрочем, делать свое дело: полоскать меня то в одном бассейне, то в другом, смазывать маслом, обсыпать песком и соскребать специальным костяным скребком смесь песка и масла с моей зеленой шкуры, которая оказалась довольно толстой и не слишком чувствительной.
Через пару часов, разомлевшая и обессиленная, я пыталась отскрести свою неожиданно посветлевшую и уже не такую зеленую тушу от мраморной скамьи, устланной несколькими рядами какого-то полотна.
На моих аккуратно подпиленных когтях красовался серебристый лак. Волосы, которые тетушка Хави слега подровняла, лежали короткими пышными локонами и отливали чистой медью.
В моей голове смешались сведения, вываленные банщицей, а в глазах стоял туман. Зато теперь я точно знала: во время обряда прощания я не проколюсь и сделаю все как следует.
— Смотрю, деточка, ты совсем осоловела. Давай-ка провожу тебя до спальни, — Хави обхватила меня за талию и повела, почти понесла вверх по ступеням.
— Благодарю, орисса Хавиханта, — попрощалась я с ней, когда тетушка сгрузила меня на просторное ложе в одной из гостевых спален. — Я — ваша должница.
— Ты мне не кланяйся, милая. Какие могут быть счеты между родственниками? — пожала плечами гигантша и выплыла из комнаты раньше, чем я успела осознать ее последние слова и удивиться им.
Почему эта орчиха назвала меня родственницей? Может, клан ор-Тьюндеров состоит в близком родстве с кланом ор-Тунтури?
Я ломала голову над этим вопросом, пока не задремала.
Разбудили меня незадолго
— Поспешим, орисса. Скоро солнце коснется краем земли, и в этот миг мы должны ударить в барабаны! — поторопила меня одна из молодых орчих.
Мы спустились во двор крепости. Он был просторным — размером никак не меньше футбольного поля.
По его краям стояли огромные, высотой мне до пупка, барабаны, на которых была натянута воловья кожа. Подле каждой их этих громадин стояло по два барабана поменьше.
— Вот, орисса ор-Тьюндер, держи рут, — провожатая подала мне палку, которой, видимо, следовало стучать по барабанам. — Как только увидишь, что наш вождь поднял и опустил руку — начинай выбивать ритм.
— Сделаю, — кивнула я.
Молодая орчиха отошла, а я пару раз шлепнула ладонью по мембранам, чтобы понять, с какой силой по ним бить палкой. В роли ударника я себя ни разу не пробовала, но один из моих сокурсников дал мне как-то по дружбе пару уроков, так что в своих силах я была уверена. Главное — поймать ритмический рисунок!
Своего Отца-Ора, духа Великой Степи, орки развлекали от души.
Все началось с ритуальных плясок под ритм, задаваемый барабанами.
Удивительно, но я даже без пояснений сумела понять все, о чем рассказывали эти танцы. О величии бескрайней степи. О тучных стадах и диких хищниках, скрывающихся в зарослях низкорослых кустарников. О красоте раннего утра, когда над равниной, расстилающейся от горизонта до горизонта, встает солнце и озаряет своим светом сплошной пестрый цветочный ковер…
Следующий танец, судя по всему, повествовал о честной жизни Туна ор-Тунтури, о его героических победах и славной гибели.
Третий танец выражал просьбы родственников погибшего в бою центуриона о счастливом посмертии для его души.
После третьего танца в центр крепостного двора вышел вождь клана, Лэрг ор-Тунтури. Он нес в руках боевую дубину погибшего центуриона.
— Объявляю турнир среди молодых воинов и воительниц за право владеть славным оружием нашего почившего родича и называться вольным воином-наемником! — возвестил он.
— В отряде нашего клана было три десятка наемников, — шепнула мне на ухо тетушка Хави, которая пристроилась подле меня и тоже от души лупила по барабанам. — Сегодня место Туна займет кто-то из молодых.
— И что это ему даст? — заинтересовалась я.
— Право участвовать в боевых походах и в охотничьих вылазках в степь, возможность заниматься охраной, а не земледелием или уходом за б-раконами. Если юный воин или воительница еще не обзавелись собственной семьей, то смогут сами выбрать себе спутника жизни, а не вступать в брак с тем, кого укажет Совет Клана.