Орда
Шрифт:
Всё, на этом жизнь ствола закончена. Расчёт не поднимает больше его после выстрела, и на место старого ставит новый ствол.
По плану профессора Виноградова, а куда там до него недомерку мелкотравчатому Наполеону, в это время ордынцы начнут отступать. Первый выстрел новый ствол делает на те самые двести пятьдесят метров в кучу малу. Потом заряд увеличивают, берут такой же картуз, которым производили второй выстрел. Бабах. И ядро с пороховой начинкой летит на пятьсот метров. Ну, и понятно из гениального плана, что третий выстрел и последний из второго ствола расчёт производит с самым мощным зарядом уже под хвост улепётывающим татаровьям… монголовьям. Летит ядро снова на километр.
Ядра есть разные. В одни вместе с порохом насыпают пару десятков наконечников от стрел, и у этих ядер бикфордов шнур на полтора сантиметра короче. Они взрываются над головами всадников,
Расчётов для деревянных мортир сформировали двадцать пять и теперь к марту срочно изготавливали семьдесят пять стволов. Пятьдесят для первого сражения и двадцать пять для взятия Житомира.
Это крупнокалиберные орудия. Ещё есть… Нет, малокалиберных всяких трёхфунтовых орудий нет. И даже в плане нет. Есть баллисты, они же рогатки. Маленькие, кидающие керамические снаряды на сто метров довели до десятка и остановились. При этом они все с удлинёнными плечами и позволяют швырять горшок с порохом объёмом два литра. Горшки при этом сделали со стенкой чуть тоньше, чтобы пороха туда побольше сунуть. Стенка теперь не два сантиметра, а полтора. Все эти горшки с укороченным бикфордовым шнуром. Они должны рваться над головами всадников. Порох — это не керосин, если на землю от того, что горшок разбился, высыпится, то взрыва никакого не будет. С ними намаялись, пока технологию выстрела отработали и высчитали длину бикфордова шнура. Теперь это выглядит так: Баллисту взводят, укладывают в кожаную тюбетейку горшок, поджигают фитиль и дёргают за скобу, спуская тетиву. Через три секунды взрыв. Расстояние, которое горшок успевает пролететь до взрыва всегда разное. От сноровки расчёта зависит, от ветра, от траектории, получившейся при выстреле. Это же рогатка, а не орудие и угол каждый раз получается чуть другой. В среднем же взрыв происходит на промежутке от пятидесяти до ста метров от баллисты.
Плюсом к десяти малым рогаткам есть десять больших с четырьмя пластинами — плечами и блоковой системой заряжания. Эти бьют такими же двухлитровыми горшками на двести метров приблизительно. Могут они и шрапнельное ядро от мортиры деревянной запустить, но тогда дальность всего метров семьдесят, в лучшем случае при попутном ветре — сто.
Итого двадцать баллист и двадцать пять орудий. Андрей Юрьевич надеялся, что этого достаточно, чтобы впечатлительных золотоордынцев устремить в паническое бегство.
Теперь осталось, за два оставшихся месяца всё это изготовить и обучить расчёты не падать на колени после выстрела и креститься, земные поклоны отбивая, а хватать следующее ядро или картуз и заряжать орудие.
Глава 8
Событие двадцатое
Аполлон (др.-греч. ???????, лат. Apollo) — в древнегреческой и древнеримской мифологиях бог света (отсюда его прозвище Феб — «лучезарный», «сияющий»), покровитель искусств, предводитель и покровитель муз, предсказатель будущего, бог-врачеватель, покровитель переселенцев и астрономов.
Занимаясь артиллерией, князь Владимирский почти забросил всё остальное прогресорство. Отложил на потом, на шесть часов вечера после войны. Разве с математиком и часовщиком приходилось возиться. Тут никуда не денешься. Сам купил, можно сказать, специалистов, самому и расхлёбывать. Оказалось, что отсутствие арабских или индийских цифр математику остановило. Даже простой таблицы умножения нет. С синусами и косинусами оба оказались знакомы, не как с названиями, а как с понятием «хорда». То есть, сначала всё это вписывалось в окружность и потом сложнейшим путём вычислялось. У Исаака Аргира — ученика известного учёного из Гераклеи Никифора Григора имелось с собой несколько любимых, так сказать, книг, в том числе главная книга всех астрономов и математиков целого тысячелетия «Альмагесте» астронома II века от рождества Христова Клавдия Птолемея. С помощью рясофора Егория и тыкания пальцем в закорючки малопонятные Андрею Юрьевичу удалось понять, что в этой книге, которой, если по голове ударить, то все знания из неё улетучатся, (килограмм пять весом) имеются пятизначные таблицы хорд для острых и тупых углов, с шагом 30 угловых минут.
Пришлось кроме арабских цифр вводить понятие синуса, косинуса и тангенса. Потом, по наводящим вопросам греков и Егория, пришлось профессору в мозгах покопаться и изобрести для них декартову систему координат и котангенс с секансом и косекансом.
С тригонометрией у византийцев особых вопросов не возникло. Они пусть криво — косо, но были с ней знакомы, а вот с арабскими цифрами Егорий, уже их освоивший, и профессор Виноградов намучились, объясняя византийцам преимущество таких цифр над теми, что они привыкли использовать. Дело ведь не в нуле. С нулём оба грека легко смирились. Дело с позиционированием цифр. Ведь с помощью римских цифр если записать сто одиннадцать это три разные цифры (CXI). А тысяча сто одиннадцать это четыре разные цифры (MCXI). Записать же число один миллион сто одиннадцать тысяч сто одиннадцать ни у математика, ни у часовщика не получилось. Один стал над цифрами чёрточки рисовать и сам запутался вскоре, а второй просто рукой махнул, слушая путанные объяснения Аргира. Как понял из объяснения Исаака Андрей Юрьевич, над некоторыми цифрами сверху может быть добавлена горизонтальная черта. Она означает, что написанное число увеличивается в 1000 раз. Например, если над X стоит «–», значит, это уже не 10, а 10 000. А как просто с арабскими, тут элементарный набор единиц. При умножении и делении всё время купленные князем греки сбивались, рисуя свои крестики и буквы. Им нужны были камешки и доска — абака. Сбивались они и изучая арабские цифры. Это как дети, когда учатся считать, для них самое сложное одиннадцать, двенадцать и сорок. Почему сорок, а не четырцать? Вот и грекам нужно было привыкнуть, что одной и той же цифрой можно и десятки, и сотни, и тысячи рисовать.
Когда же дело дошло до десятичных дробей, то тут просто отключились мозги у византийцев. Как так-то? Разве так можно было?!! Их таблица Птолемея с подобием синусов и косинусов настолько сложно дроби выдавала, что уже сам профессор их не понимал. Там радиус круга не за единицу выбран, а за число R=3438. Дальше в цифрах можно просто запутаться. И плюсом сложнейшая запись римскими цифрами. Как там делили и умножали столбиком с использованием букв, Андрей Юрьевич так и не понял, и даже вникать не стал. Слишком заумно.
Самое интересное, что несмотря на все эти закидоны с римскими цифрами, конструкцию колёс для часов с криками, дёргание друг друга за бороду и бородёнку у Исаака, но смогли греки нарисовать. Пусть и с помощью князя. Он в принципе им показал, как управляется минутная стрелка, которая крепится на оси, что проходит внутри оси часовой стрелки и как передать вращение главного колеса на ось часовой стрелки, и греки дальше всё сами сделали. Вопрос застопорился с подсчётом количества зубьев на колёсах в зависимости от диаметра колеса. Пришлось Андрею Юрьевичу вводить понятие модуль. Как отношение диаметра к количеству зубьев. (m = D/Z) Дальше сложнее, нужно ведь вычислить высоту зуба, а Виноградов так давно чертил редуктор в институте, что и позабыл уже всё. Посидел он с палочкой в песочнице, где и греки считали, и вспомнил всё же, что высота зуба равна модулю, умноженному на два. Попутно и главную формулу вспомнил про передаточное отношение. Передаточное число — отношение числа зубьев большего зубчатого колеса к числу зубьев меньшего зубчатого колеса.
— Всё, товарищи учёные, дальше сами. За что я вам деньги плачу? Начинайте чертить. Ну, или рисовать. Вы же понимаете, что по вашим рисункам мне потом чертежи делать, а по ним столярам изготавливать деревянные колеса. На них проверим и только потом отдадим модельщикам, там ведь усадку ещё нужно заложить и обработку.
Ромеи пребывали в состоянии постоянной прострации. И это он им ещё не успел рассказать, что на самом деле не Солнце движется вокруг Земли, а наоборот, и что все эти фантастические пути планет, которые нарисовал Птолемей их любимый с петлями и стояниями на месте, и даже движениями вспять — тупость. И если представить, что Земля не центр вселенной, а маленькая песчинка движущаяся и вокруг Солнца, и вокруг центра галактики, то все встанет на свои места. А если добавить к этому, что круговых орбит не бывает, а все орбиты в той или иной степени эллипс, то вообще жизнь наладится.