«Орден меченосцев». Партия и власть после революции 1917-1929 гг.

Алексеевич Павлюченков Сергей

X съезд РКП(б) формально поставил точку в военно-коммунистической эпопее большевизма, но возникшая в этот период «необъятная власть» Секретариата и аппарата ЦК продолжала укрепляться.

Глава 2

ПОРАЖЕНИЕ ПОБЕДИТЕЛЕЙ

Война на внутреннем фронте

Победа в войне имеет свою оборЬтную сторону для победителей — скверное свойство консервировать общественный уклад и продлевать жизнь порядкам, пригодным во время войны, но подлежащим упразднению в мирное время. Такого рода противоречие таит в себе катастрофические последствия для общества и власти. Дело лишь в интервале времени, через который потребность в обновлении неотвратимо предъявит растущий счет укладу, давно заслужившему почетную отставку. Несчастье истории обрушилось на большевиков почти сразу после их триумфа в гражданской войне, отпустив чуть больше месяца на оптимистические проекты по «непосредственному переходу» к социализму, оставившие след в решениях VIII Всероссийского съезда Советов и декретах СНК.

На X съезде РКП(б) Бухарин откровеннее, чем все

остальные партийные вожди, охарактеризовал обстановку в стране, в условиях которой руководство большевиков оказалось вынужденным отказаться от идеи непосредственного перехода к социализму и провозгласить новую экономическую политику. Было сказано: «Мы вступаем в новый период с большими противоречиями. С одной стороны, он характеризуется тем, что мы закончили полосу необычайно интенсивных войн, которые мы вели со всем капиталистическим миром, с другой стороны, он характеризуется тем, что у нас выступает война на внутреннем фронте — иногда в форме настоящей войны, иногда в форме чрезвычайно близкой к этой войне» [116] .

116

Десятый съезд РКП(б). Стенографический отчет. С. 229.

Вопреки своему обычаю, здесь Бухарин оказался точен в определениях. Переход к нэпу осуществлялся партией большевиков в условиях настоящей «войны после войны», которая с начала 1921 года стала разгораться в стане победителей белой контрреволюции. Эта война после войны не приобрела, не успела приобрести настоящего фронтового масштаба, но из количества населения, вовлеченного в различные очаговые формы борьбы с властью, вполне можно было составить несколько регулярных армий. По конфиденциальным правительственным данным количество сибирских крестьян-повстанцев в целом превосходило численность всех советских войск, расположенных между Уральским хребтом и Байкалом — т. е. более 200 тыс. человек [117] . В тамбовское антоновское восстание было вовлечено около 60 тыс. крестьян, а общее количество рассеянных по стране крестьянских повстанческих отрядов, т. н. «банд», просто не поддается какому-либо количественному определению. Но оно было огромно и, несмотря на свою раздробленность, сыграло важную роль в принуждении ленинского руководства к смене политической стратегии.

117

Предсибревкома И.Н. Смирнов в начале 1921 года оценивал советские вооруженные силы в Сибири и на Дальнем Востоке в количестве около 400000 человек. (Доклад В.И.Ленину от 1 января 1921 года // РГАСПИ. Ф. 2. Oп. 1. Д. 16768. Л. 4.)

Отношения власти, воплощающей и олицетворяющей, по ее мнению, «диктатуру пролетариата» с реальным рабочим классом, были еще запутаннее. Тот же Бухарин на X съезде фактически признал, что даже не партии, а «партийному авангарду» противостоит остальная пятимиллионная (по официальной и весьма завышенной статистике) рабочая масса со значительной частью рядовых партийцев. «Что это значит? — вопрошал партийных товарищей большевистский оппозиционер Г. Мясников после Кронштадтского мятежа. — Несколько сот коммунистов дерутся против нас!» [118]

118

ЦДООСО. Ф. 41. Оп. 2. Д. 418. Л. 84.

Весь предшествующий период военного коммунизма в важнейших промышленных центрах отношения рабочих с большевистской властью носили весьма напряженный характер, а в начале 1921 года они приобрели особенную остроту. Причин тому было достаточно. Как тогда, выражая мнение тысяч и тысяч рабочих по всей стране, писал на имя Ленина один из простых и еще сочувствовавших власти донецких шахтеров: «Я вместе со своими товарищами-углекопами Донбасса ушел в ряды Красной армии, чтобы бить врагов… И теперь мы возвратились в тыл, чтобы дружными усилиями возродить наше революционное хозяйство. Что же увидели мы здесь в тылу? Мы увидели, что в то время, когда мы на фронте несли все лишения, разутые, без одежды, порою даже голодные, разрушая старый чиновный порядок, здесь в тылу за нашими спинами создавался новый бюрократизм». Шахтер возмущался, что в то время, когда семьи рабочих голодают и мерзнут, не имеют самого необходимого, советские бюрократы хорошо и тепло одеты, имеют «шикарные желтые сапоги», «галифе шириною в Черное море», сытно едят и не хотят обращать ни малейшего внимания на тех голодных, по милости которых они все это имеют. «Где же те идеалы, к которым звали нас? Где же то равенство, которое обещали нам? Его нет. Нет даже малейшего намека на него» [119] .

119

РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 65. Д. 646. Л. 77.

Этот шахтер еще помнил об идеалах, о возвышенных целях революции, в то время как внимание его менее развитых собратьев по классу уже давно было полностью поглощено будничными проблемами о топливе, бесконечными требованиями по поводу пайка, озлобленной критикой властей за милитаризацию труда и запрет самостоятельно добывать пропитание.

На исходе 1920 года государственная воля стремилась выжать из системы военного коммунизма максимальное ускорение и помыслы большевистской власти были устремлены далеко вперед. Многочисленные факты, свидетельствующие о стремительном росте социальной напряженности, с удивительной беспечностью игнорировались даже самыми серьезными московскими политиками. Позже, в сентябре 1921 года Ленин сформулирует некий

закон революционной борьбы, требующий от революции продвинуться дальше, чем она может осилить, — для закрепления ее менее значительных результатов [120] . Он неоднократно говаривал в своем кругу, что чем дальше мы загнем влево, тем ближе к нам пройдет равнодействующая истории.

120

Ленин В.И. Полн. собр. соч. Т. 53. С. 206.

Внешнее благополучие было самым резким образом нарушено со вступлением страны в 1921 год. Буквально с Новым годом кризис перешагнул через грань своего подспудного созревания в открытую фазу, и первый его удар пришелся по стальным артериям республики — железнодорожному транспорту, который начал катастрофически снижать объем перевозок из-за недостатка топлива. Проблема топлива оказалась напрямую связанной с отношениями с крестьянством и продовольственной политикой. Заготовка дров методом хозяйственного подряда, ввиду его «капиталистического» характера, была упразднена осенью 1920-го. Принудительное привлечение крестьян к лесозаготовкам давало весьма незначительный эффект — около 30 процентов от задания [121] . Донецкие шахтеры, которые только и видели, что хвосты редких хлебных маршрутов, проносящихся с Северного Кавказа в Центр, не работали и разворовывали остатки угля для обмена на продовольствие.

121

РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 11. Д. 65. Л. 21.

В первых числах января стали ощущаться перебои с хлебом в Москве и Петрограде. Выяснение причин показало, что все резервы продовольствия в разоренной Европейской России исчерпаны и надежда остается только на подвоз с отдаленных окраин — Сибири и Северного Кавказа. В это же время помимо нехватки топлива развитию перевозок начало препятствовать еще одно, более грозное обстоятельство. На Тамбовщине, в Поволжье, Сибири и других местах ширилось повстанческое движение крестьян, несогласных с продовольственной политикой государства. Крестьяне роптали, что при старой власти даже каторжные так не мучились, как крестьяне при власти советской [122] . На секретном заседании Сиббюро ЦК РКП(б) 11 февраля 1921 года было признано, что в декабре 1920 и январе 1921 года хозяйства разорены конфискациями, в действиях продкомиссаров отмечались многочисленные факты пыток, издевательств и расстрелов. Крестьян сажали в холодные амбары, обливали водой при 30-градусном морозе и т. п. [123]

122

Сибирская Вандея, 1920―1921. М., 2001. Т. 2. С. 66.

123

Там же. С. 150.

Запутавшаяся власть вела неуклюжую пропаганду в зоне крестьянских восстаний. Дескать, восстания против Советской власти — это происки белогвардейцев, издевательства над населением — дело рук бандитов, а посему населению предписывалось под угрозой смерти сдать все оружие, вплоть до последней гильзы [124] . Отряды восставших целенаправленно разрушали железнодорожные пути, затрудняя и без того обессилевшее транспортное сообщение. Волна крестьянских восстаний в течение января нарастала стремительно, намечался очередной изнурительный этап гражданской войны. По воспоминаниям секретаря Сиббюро ЦК РКП(б) Данишевского, полтора месяца связь Сибири с Москвой была только по радио. На X съезд партии сибирская делегация ехала вооруженной «до зубов», готовая к прорыву с боем [125] . В Сибири остро ощущалась нехватка партийных работников. Как следует из письма члена Сибревкома В.М. Косарева Е. Ярославскому от 21 марта — за последнее восстание было убито свыше 30 000 партийных и советских работников [126] .

124

Там же. С. 208.

125

РГАСПИ. Ф. 4. Оп. 2. Д. 527. Л. 38.

126

Там же. Ф. 17. Оп. 84. Д. 200. Л. 18.

Сами по себе плохо вооруженные крестьянские отряды не представляли собой особенной угрозы государству. Оно намеревалось поступить с ними так же, как и со многими сотнями разрозненных выступлений, случавшимися и раньше. Но после разгрома Врангеля крестьянство стало обретать себе мощного союзника в лице Красной армии, которая почти полностью рекрутировалась из того же крестьянства и на ее состоянии непосредственным образом сказывалось брожение умов в деревне. Победоносная Красная армия была ненадежным орудием в борьбе против новой волны повстанческого движения. С наступлением зимы настроение в воинских частях приобрело очень беспокойный характер. Из охваченной восстанием Сибири в Москву летели просьбы отозвать «разложившиеся» местные дивизии и прислать верные воинские части из голодных губерний, не связанные с сибирским крестьянством [127] .

127

Павлюченков С.Л. Крестьянский Брест, или предыстория большевистского нэпа. М., 1996. С. 261.