Орден необычных
Шрифт:
Жителям он сказал, что просто искал себе другую деревню, потому как прежняя… не оправдала его надежд. Они тоже все уяснили верно. Ну а когда все больные в деревне выздоровели, будущий урожай пообещал стать самым большим за последние годы, а хищники взяли за правило обходить Снежную стороной, еще и подивились своей удаче.
Тогда Сахайя и приказал показать ему по одному всех детей деревни моложе десяти лет, чтобы он мог выбрать себе ученика. Их было много: ухоженных и грязных, уже выросших и совсем крохотных, бессильных с самого детства и с ярким огнем в сердце, но ждал Сахайя лишь
Тридцать шесть лет назад он почувствовал, что его время подходит: даже самая долгая жизнь должна когда-то закончиться, чтобы дать разуму возможность отправиться в новые путешествия.
Тридцать шесть лет поисков, три месяца пути и еще две недели в самой деревне, которые пришлось жить с крепко зажмуренными глазами. Сахайя не хотел увидеть его раньше времени.
Момент наконец настал.
Сахайя мог быть собой доволен. Следовало, еще как следовало, хранить и беречь живой и прекрасный мир Солиел. В этот раз он превзошел себя.
Мальчик был совсем крошечным, невесомым. С черными волосами, в грязной нестираной одежке и с обгорелой игрушкой в руках. Мир вокруг него от соприкосновения с прекрасным сходил от счастья с ума. Ошеломление, восторг, упоение чудом. То был венец творения: средоточие чувства, памяти и разума целого мира, воплощенное в бесконечно свободном человеческом существе. Так трудно делать новый шаг и так радостно ощущать, насколько больше ты стал.
Сахайя на секунду задержал дыхание. Он тоже чувствовал.
– Как тебя зовут?
– Лока, – ответил он просто, и бытие всколыхнулось от удовольствия. Свет задрожал, воздух забился в тесной комнате. Улыбнулся и шаман: эту радость во всем Западном лесу разделить мог лишь один разумный – он сам.
– А меня Сахайя.
– Здравствуйте, дедушка Сахайя.
– Что это у тебя?
Шаман не мог вспомнить, чтобы его кто-то когда-то называл дедушкой, но кто он, в конце концов, чтобы спорить?
– Идол. Панка сказал, что у меня не может быть идола, потому что родителей нет. А я сказал, что может, и сам его себе из корня сделал. А Панка сказал, что он на Аррагаву не похож, и в костер кинул. А я знаю, что он врет, так что я сразу из костра вытащил…
Секунду он молчал, потом добавил:
– А еще у меня сестренка есть.
– А ее как зовут?
– Санея. Только она совсем маленькая. Она со мной не разговаривает. Я с ней разговариваю, а она со мной нет.
– Ясно.
С того дня прошло три года.
– …синяя карлица Западного леса, желчь горячих жуков из Тахских пустынь, крошка темного камня с Голубого острова, если ее перемешать с соком водорослей одного из юго-западных заливов Долгого озера, красный лед одной из пещер Ледяного хребта к северо-востоку от Винтеза, плоды хлебного дерева с островов Кораллового рифа, шерсть черных львов саванн, лежащих по другую сторону Западной стены, могут омолодить, а яд пепельной змеи из Безликой пустыни и «живая» земля, горстки которой таятся глубоко под золотыми полями Черной земли, способны и вовсе подарить новую юность. Шаману нетрудно продлить человеку жизнь, гораздо труднее отделить тех, кому ее продлевать не следует. Этому научиться сложнее всего, кроме того… Ты меня слушаешь?
– Что?.. Я? –
– Неинтересно? – улыбнувшись, спросил Сахайя. Видимо, на сегодня с мальчика хватит. Обычно он слушал ни на что не отвлекаясь, но сейчас его мысли бродили где-то далеко.
– Нет… Я…
– Если неинтересно, сразу говори. Я историю расскажу. Про Ариана и Ниассу или про сражения летучих островов…
– Нет.
Борьба в голосе была заметна, но прозвучал ответ непреклонно. Сахайя глянул на ученика удивленно. До этого Лока от историй не отказывался.
– Нет. Мне интересно. Просто сейчас… мы ведь с охоты идем, так?
От неожиданности Сахайя и сам остановился. Что ж, наверное, за неимением другого слова можно было назвать это и «охотой». Хотя в действительности шаман и вспомнить бы не смог, когда последний раз потрошил добычу. У него на то целая деревня есть.
– Так, – произнес он вслух.
– Но мы ведь снова ничего не поймали! – неожиданно воскликнул Лока. Он махнул зажатым в ладони луком, и ему на голову посыпались иголки. – Это уже четвертый раз, когда я с собой лук беру, и ни разу мы еще ничего не принесли.
Несколько секунд Сахайя старался понять, что мальчик имеет в виду. Лока был одним из немногих, кому время от времени удавалось застать шамана врасплох.
– Вам что-то не то приносят? – спросил он, чуть сузив глаза. Гавтагу когда-то все было объяснено очень доходчиво. Интриги интригами, но если у вождя по какой-то причине ослабла память…
Теперь уже Лока глянул на учителя недоуменно.
– Да я не про еду. Я про то, что… ну… лук ведь только я беру, так? А мы ничего не приносим. Уже четыре раза.
Сахайя подавил желание улыбнуться. Вот, значит, в чем дело.
– Тебе всего восемь, – сказал он.
– Панке одиннадцать, но он уже в девять белку из лука подстрелил. А я ученик шамана, значит, раньше должен.
Панка был младшим сыном Гавтага. И, конечно, в глазах вождя племени стоял первым в очереди на место ученика Сахайи. Мечта любого правителя – сосредоточить в своих руках все способы осуществления власти.
– Панка ведь не твоего возраста, – напомнил Сахайя. – Какое тебе до него дело? Играй с ровесниками.
В ответ Лока что-то буркнул себе под нос.
– Скоро ты перестанешь об этом беспокоиться, – заверил Сахайя ученика. – Даже раньше, чем тебе кажется.
Лока
– Ладно, иди пока домой. Придешь ближе к вечеру. Будем заваривать синюю карлицу.
– Хорошо, дедушка Сахайя.
– Иди.
Как всегда, они расстались еще за пределами поселения. Обычаи требовали, чтобы жилище шамана располагалось на отшибе. Вздохнув, Лока побрел в сторону деревни. Последнее время это стало случаться с ним все чаще: плохое настроение. Особенно когда нужно было возвращаться домой. Во время занятий у него чаще всего получалось отстраниться от всего постороннего, стать как будто бы взрослее. Несмотря на восьмилетний возраст, Лока прекрасно понимал меру лежащей на нем ответственности. И во время обучения, кажется, даже мысли начинали течь по-другому… но только не в деревне.