Орден республики
Шрифт:
«И за это меня били? – чуть не вырвалось у Сурена. – Можешь говорить мне что хочешь, – подумал он. – Знаю я, что мне делать».
– Но если ты вздумаешь морочить мне голову, пеняй на себя, милейший, – предупредил Мещерский. – Живым отсюда не уйдешь.
Мещерский встал из-за стола и подошел к окну. И в этот же момент во двор въехали двое конных. Поперек лошади на седле у одного из них лежал Ашот. Сурен сразу же узнал его. Ему даже не надо было напрягать для этого память, не надо было приглядываться и подходить к окну. «Значит точно, взяли, – екнуло у Сурена сердце. – А девчонка? Неужели утонула?
Зато Мещерский, увидев солдат и того, кого они привезли, весь просиял. От восторга он хлопнул в ладоши и с удовольствием потер их одна о другую.
– Так-с, все прекрасно, – сказал он, – Посмотри-ка, милейший, узнаешь ли ты этого человека?
«Это-то тебе и надо», – подумал Сурен и ответил:
– Никогда не видел.
– Как? – опешил Мещерский. – Он же к тебе приходил за лодкой?!
– Никто ко мне не приходил, – категорически сказал Сурен и отвернулся от окна.
– Да ты хорошенько посмотри! Хорошенько! – потребовал Мещерский. – К окну подойди!
– Незачем ходить. Первый раз его вижу, – повторил Сурен.
– Значит, так! – изменился в лице Мещерский. Простодушие и приветливость с него точно ветром сдуло. Шрам побелел. Левый ус нервно задергался. – Значит, по-хорошему мы никого узнавать не хотим. Дежурный!
В кабинет тотчас вбежал младший унтер-офицер Сыч. В дверях замерло еще двое солдат.
– В подвал! В изолятор! – рявкнул Мещерский, указав на чабана.
Солдаты подхватили Сурена под руки и потащили в подвал. А Мещерский вызвал подпоручика Геборяна. Совещание офицеров было коротким. Решили, прежде чем начать допрос с пристрастием (так в контрразведке именовали экзекуции), попробовать добыть признание добровольно, но уже у парнишки. Для этого чабана снова вывели из подвала, усадили за стол в комнатке рядом с кабинетом Мещерского. На стол перед ним поставили стакан с чаем и тарелку с пирогом. А напротив с наганом в руке сел подпоручик Геборян. После этого в кабинет Мещерского ввели Ашота. Его тоже не били и даже толкали не очень грубо. Мещерский взял двумя пальцами его за подбородок и, пристально заглядывая в глаза, с усмешкой сказал:
– Ну вот и закончилось твое путешествие, парень. Дальше ты уже не пойдешь.
У капитана были холодные жесткие руки и хрипловатый голос.
– Но ты еще можешь вернуться назад, – продолжал он. – Мы не воюем с детьми. И тотчас же отпустим тебя, если ты расскажешь, кого еще, кроме тебя, послали на связь с красными из пещеры. Ты понял меня?
– Никакой пещеры я не знаю, – сказал Ашот.
Мещерский засмеялся.
– Не валяй, парень, дурака. Все ты отлично знаешь, – примирительно сказал он. – Там в пещере уже всех прихлопнули. Но нам надо поймать и остальных связных. Вот ты и скажи: кого еще послали ваши комиссары и какой дорогой?
Ашот не поверил капитану. Но все же от его слов ему стало не по себе. Откуда вообще знал капитан о пещере? Сообщили казаки? А как удалось белым выследить его самого? Ведь этот офицер уже ждал их в доме у доктора. Теперь Ашот не сомневался в этом ни капельки. И самое главное, что больше всего не давало ему покоя: что стало с его шапкой? Он умышленно отшвырнул ее, когда его хватали, в сторону. А вдруг
– Мы следили за тобой с первого твоего шага, – сказал он. – И лодку тебе дал тоже наш человек. Не веришь?
Капитан приоткрыл дверь в соседнюю комнату.
– Посмотри, – предложил он.
Ашот посмотрел и чуть не вскрикнул от неожиданности. За столом как ни в чем не бывало сидел Сурен и пил чай. Пил чай и закусывал пирогом. Он искоса взглянул на Ашота и отвернулся. У Ашота язык пристал к нёбу!
Капитан закрыл дверь.
– Все очень просто, – объяснил он. – Он дал тебе лодку, а сам сообщил нам, куда ты пошел. Мы тебя встретили, и вот ты здесь.
«Все очень просто, – машинально про себя повторил Ашот. – Он дал нам лодку…»
– Сейчас мы его отпустим. А потом отпустим и тебя, если ты, конечно, скажешь, кто еще пошел на связь с красными, – говорил офицер.
«Сейчас его отпустят, – снова повторил Ашот. И вдруг его обожгла догадка. – А ведь Сурен не знал, что мы шли к доктору. Я и сам этого не знал! Как же тогда он мог об этом сказать?»
– Ну? – нетерпеливо спросил офицер.
Ашот молчал. Он думал. Думал, что ответить этому злому усатому человеку.
– Говори! – потребовал офицер.
– Я не знаю никакой пещеры, – повторил Ашот.
Глаза у капитана сузились.
– Врешь, – тихо выдавил он. – Все врешь, червяк…
«Значит, и шапку не нашли. А то бы ты сразу карту мне показал», – подумал Ашот.
– Врешь! – уже громче повторил офицер и снова, но на сей раз уже настежь, распахнул дверь соседней комнаты. – Оба врете. Но вы скажете правду…
Ашот снова увидел Сурена. И еще он увидел другого офицера, который сидел напротив чабана и держал в руке направленный на него наган. Теперь Сурен уже не пил чай. Он сидел сложа руки и смотрел на Ашота, и только сейчас Ашот заметил, как изуродовано лицо чабана. Правый глаз заплыл от удара. На щеке рубец от плети.
Потом капитан приказал поставить Ашота и Сурена друг против друга.
– Поговорите. Хотя бы поздоровайтесь, – улыбаясь, цедил он сквозь зубы. – Да пожмите же друг другу руки, черт возьми!
Солдаты насильно сунули руку Ашота в широкую ладонь чабана.
– Вот так, – одобрительно сказал капитан и вдруг что было силы хлестнул чем-то тонким и гибким по их рукам. Острая, как от каленого железа боль пронзила руку Ашота. Он вскрикнул. Но тотчас же сжал зубы.
– Не нравится… ведь это только самое начало… Десять плетей! – скомандовал Мещерский.
Солдаты повалили Ашота на пол, в кабинете засвистела плеть. На какой-то момент Ашоту показалось, что он теряет сознание. Удары буквально разрывали ему спину. Но он даже не стонал. Знал: пощады не будет все равно.
Когда экзекуция закончилась, Ашота снова подняли на ноги.
– Отвечайте: когда и где вы встречались раньше? – прохрипел капитан. И в это время на столе у него зазвонил телефон.
Капитан с неохотой отвернулся от арестованных и кивнул подпоручику. Тот быстро взял трубку, с кем-то поздоровался и протянул трубку капитану: