Орден Сталина
Шрифт:
– А часовые?..
– Для отвода глаз. Чтобы все считали: главные секреты «Ярополка» – там, и никто не искал бы другое хранилище секретов, настоящее. Думаешь, такой человек, как этот Стебельков, не пожелал бы заглянуть туда? – Сама Анна хорошо знала ответ на этот вопрос.
– Но где же тогда вход в это хранилище?
– Бог его ведает, где… – пробормотала Анна; знала бы она, как близко находилась от нужной двери два месяца тому назад!
Коля призадумался, а затем – затем глаза его вдруг начали меняться. У Анны возникло чувство, что она смотрит на зеленую морскую воду, в которой распускаются черные орхидеи. Ничего более завораживающего она в
– Кажется, я знаю, где Семенов спрятал настоящуюдверь, – сказал Коля. – Вопрос только: как до неё добраться?
3
Если бы Стебельков мог убить Скрябина немедленно, прямо сейчас, он бы, пожалуй, ничего другого в своей жизни не пожелал бы. Мало того, что наглый щенок ни слова не говорил ему об Анне и о том, где она нынче прячется; мало того, что от самой Анны по-прежнему не поступало вестей!.. Так теперь этот наглец еще и требовал от Ивана Тимофеевича, чтобы тот провел его – не назад в расстрельный подвал, где ему было самое место, а в кабинет Григория Ильича! Да еще тогда, когда хозяин кабинета отлучится как минимум на три часа.
– Ни за какие деньги я этого не сделаю! – отрезал Стебельков.
Николай ничуть этому заявлению не удивился.
– Тогда я распущу слух, что вы – немецкий шпион, – мгновенно отреагировал он. – Выбирайте: или получите деньги, или получите статью.
С лицом Ивана Тимофеевича при этих словах произошла метаморфоза. Только что выражение его было испуганным и недовольным, и вдруг сделалось сосредоточенным и мрачным: как будто Пьеро сбросил свою маску, и под ней оказался герой древнегреческой трагедии – царь Эдип, к примеру. Но столь же внезапно маска Пьеро вернулась на прежнее место.
– Смерти вы моей хотите, Николай Вячеславович, – заныл капитан госбезопасности.
Хотя всё было как раз наоборот. Только умертвить Скрябина в данный момент Стебельков никак не мог.
Вот так и получилось, что в ночь с 15 на 16 июля, когда Григорий Ильич отправился домой, Коля вошел вместе со Стебельковым в кабинет комиссара госбезопасности. Затем практикант дождался, когда Иван Тимофеевич выйдет, перекрестился и натянул на руки нитяные перчатки.
Кабинет Семенова не был освещен, но Коле вполне хватало того света, который пробивался сюда через окна (лишь на треть прикрытые легкими шторками) с площади Дзержинского. Он уверенно двинулся к маленькой дверце в конце кабинета: к складу вещественных доказательств. Коле страшно хотелось осмотреть сам кабинет, пошарить по ящикам шкафов и письменного стола, но времени на это у него решительно не было.
Без особого труда – с помощью отмычек Стебелькова – Николай отпер дверь кладовки и нажал кнопку выключателя. Зажегся свет, и Скрябин смог по достоинству оценить придумку Григория Ильича. Наконец-то ему стало ясно, что даже и не сами вещи, собранные здесь, интересовали комиссара госбезопасности. Бесчисленная кухонная утварь и множество других мелких – и чрезвычайно пыльных – предметов, громоздившихся на полках, делали абсолютно невозможным незаметное проникновение в кладовку. Перемещение хотя бы одной из этих вещичек или случайно стертая с них пыль мгновенно указали бы Семенову, что к нему захаживали гости. Устанавливать же в своем кабинете обычную сигнализацию Григорий Ильич, по словам Стебелькова,
Николай увидел на пыльном полу цепочку мужских следов примерно 45-го размера; она шла от входной двери к дальней, торцевой стене. Стеллаж возле этой стены был не совсем обыкновенным: присмотревшись, Коля увидел, что ножки его примерно на сантиметр не достают до пола.
«Он сделан на шарнире! – восхитился Скрябин. – Семенов открываетего, как дверь!»
Это открытие подтвердило Колину догадку о главном хранилище «Ярополка», но проку от этого было немного. Даже если бы юноша прошел след в след за Григорием Ильичом (выполнимая задача: у самого Скрябина был 44-й размер обуви), то как бы он сдвинул стеллаж-заслонку, не коснувшись его? Коля размышлял над этим добрых пять минут, а потом вдруг рассмеялся.
– Я балбес! – произнес он почти в полный голос и легонько потянулстеллаж на себя.
Григория Ильича не было в здании Наркомата, и Коля сдвинул объектбез малейших усилий: стеллаж пошел в сторону, раскрылся. Но юноша немного не рассчитал, качнул его слишком сильно, и стоявшая на нем лампа с матерчатым абажуром – та самая, вокруг которой не было черного энергетического отпечатка, – стала заваливаться набок. Скрябин метнулся к ней и поймал ее удачно – за абажур, стертую пыль на котором было очень трудно увидеть. Но при этом, сам того не заметив, юноша чуть заступил за цепочку следов Григория Ильича и оставил на полу отпечаток своей ноги.
За стеллажом оказалась настоящая дверь: металлическая, выкрашенная черной краской, лишенная ручки, и – с кодовым замком, глубоко утопленным в ее панель. Коля опасался увидеть нечто подобное, но всё-таки надеялся, что сердце Ярополкабудет закрыто на замок обычного свойства – такой, какой можно открыть отмычкой.
– Ну, ладно, начнем с чего-нибудь простенького… – пробормотал Николай.
Осторожно – по следам Григория Ильича – он подошел к двери и набрал 666; ничего не произошло.
В течение получаса Скрябин перепробовал всё, что только смог придумать: 961– год рождения князя Ярополка Святославича; 980– год его смерти; 25 101 917– дату Октябрьской революции; 07 111 917– эту же дату по новому стилю; 1142– высоту Брокена, горы ведьмовских шабашей; 68и 6666– число демонских вождей и легионов демонов; 616– иной вариант «числа зверя», упоминавшийся в ранних христианских документах – и много, много других комбинаций. Увы: замок не реагировал.
Николай не знал, что еще можно измыслить. Машинально он стал набирать цифры: 16 121 916; они означали дату его рождения – 16 декабря 1916 года. И – чуть не подпрыгнул от неожиданности: в замке раздался щелчок, а затем две части стальной панели, выкрашенной в черное, разошлись в разные стороны, как двери в поезде метрополитена.
Скрябин увидел комнату, освещенную несколькими яркими лампами, но был так удивлен, что даже не сразу вошел.
– Мой день рождения?.. – прошептал он.