Орден Святой Елены
Шрифт:
— Голицына, а ну-ка прекрати, немедленно, — говорит моя кузина и холод в ее голосе заставляет Вериоку сглотнуть: — тебе так трудно быть… вежливой?
— А… постой! Постой! Ты же Сашенька? Александра! Да? Да, точно. Извини, да… ты мне всегда нравилась! — спохватывается Вериока: — вот прямо сильно!
— Правда? — слезы, уже наворачивающиеся на глаза Александре высыхают, и она смотрит на Голицыну так, как смотрят щенки и котята — с преданностью и любовью.
— Чего тут терять, все равно все умрем… — бормочет себе под нос Вериока и кивает: — правда!
— Можешь иногда мозгами шевелить, когда захочешь… — откидывается назад моя кузина, опираясь на локоть: — всегда была смышлёной.
— А я бы дальше послушала про отношения с моим мужем, — говорит Акай: — нет правда. Она хочет, чтобы он ее связал и выпорол?
— Не надо упрощать, — хмурится Вериока: — что за стереотипы. Тут надо вдумчиво подходить. Кому-то нравится, когда унижают морально или словами, кому-то когда лежишь беспомощная, с завязанными глазами и кляпом во рту, кому-то физическая боль, тут не угадаешь. Надо выяснять границы партнера и что нравится, а что неприемлемо. Тут во главу угла взаимное уважение надо ставить. А универсальных ответов не бывает.
— Голицына, прекрати, я тебя умоляю. — вставляет Ай Гуль: — давайте не будем мои сексуальные наклонности тут обсуждать, еще и при его жене.
— Может они тоже практикуют весь ваш садо-мазо? — говорит Александра: — вы полковника Мещерскую видели? Она кого угодно выпорет.
— Ой нет, Машенька тоже нижняя, — машет рукой Акай: — она же…
— Стоп! Акай! А ты тут откуда?! — вскакиваю на ноги я: — ты тоже в Лабиринте застряла?!
— Что? А нет, я увидела, что тебя нет, вот и зашла, а вы тут про интересные вещи говорите. — отвечает кицунэ: — вот и решила послушать. А вообще поздновато уже… вы точно домой не хотите?
— Но… стой, ты можешь нас вывести отсюда?! Как? И… нет, хватит вопросов — мы хотим домой! Все!
— Так чего тогда сидите? — задает резонный вопрос лисица: — вон же выход, разве не видите?
И мы — увидели.
«Св?тскіе новости»
Скандалъ, приключившійся намедни на вечеринк? у Голицыныхъ им?лъ свое продолженіе. Въ результат? неловкой шалости самопроизвольно сработало искаженіе магической реальности и выбросъ неконтролируемой взрывной магіи. Былъ частично разрушенъ Восточный Дворецъ, возведенный Св?тл?йшимъ Княземъ Казимиромъ, а также пропали безъ вести двое молодыхъ людей, приглашенныхъ на праздникъ. Въ настоящее время производится разсл?дованіе происшествія.
Глава 15
Глава 15
— Береги себя, Володя, — серьезно говорит мне Мещерская и на секунду прижимается к моей груди, падающий сверху пушистый снег оказывается на ее волосах и форменной фуражке: — береги себя пожалуйста.
— Да не переживай ты так, — успокаиваю ее, поглаживая по спине: — что со мной может случится в столице? Цивилизация тут и все такое.
— Ты серьезно? — отстраняется она от меня: — вы же только на светский прием сходили, а если бы не Акай, так все бы и остались там! Знаешь сколько
— Ну… положим саму Софью уже изолировали от общества. Ее даже немного жалко. — говорю я: — не она же виновата, этот придурок нашел время и место ее атаковать.
— Все равно. В столице опасно. А меня не будет с тобой рядом неделю. Я рада, что Цветкова наконец уладила свои дела и будет тебя сопровождать, но… — она вздыхает: — кабы не необходимость, нипочем бы тебя не оставила одного.
— Да я не один… — начинаю я было, но Мещерская обжигает меня коротким взглядом.
— Знаю я, как именно ты не один… — ворчит она: — именно поэтому тебя оставлять одного нельзя.
— Не извольте беспокоится, Ваше Высокоблагородие! — пищит рядом валькирия Цветкова со своей обычной улыбкой: — я о Владимире Григорьевиче позабочусь!
— Одна надежда на тебя, Маргарита. — вздыхает Мещерская и снова прижимается ко мне: — непутевый ты Володька, а прикипело к тебе сердце — не отдерешь. Береги себя.
— Хорошо, — сдаюсь я: — буду беречь.
— До свидания, Владимир Григорьевич! — машет из окна экипажа Валюша Мещерская: — мы ненадолго! Наведем порядок в поместье и назад!
— Летом там просто чудесно, — говорит Мария, все еще обнимая меня: — там речка рядом протекает и трава такая зеленая, рощица березовая, а над водой ивы плакучие. Беседка там стоит, еще папа ставил. Как лето настанет — так туда поедем, я тебе все покажу.
— Обязательно. — говорю я: — но как хорошо, что у тебя поместье осталось…
— Ха, — Мещерская разжимает объятья и отступает на шаг назад: — хорошо? Это точно. Стоило тебе седьмой ранг подтвердить, да подтвержденное закрытие Прорыва показать… а мне за тебя замуж выйти — так и засуетились. Ты не переживай, я разберусь с ними. А пока… пока поместье вернули — и то хорошо. Твари.
— Ну… полагаю, что это попытка установить отношения. Примириться. — говорю я: — подумай, Маша. В конце концов мириться с Денисьевыми или нет — это твое решение. Однако Зубовы в одной корзинке с Лопухиными, а вместе с ними там и Денисьевы. Так что если они так поспешно тебе поместье возвратили, да еще и приглашение на чай отправили — значит конфликта не хотят.
— Еще бы. — Маша криво улыбается и стряхивает снег с золотого погона шинели: — кому надо связываться с Уваровым. Ты ж у нас хедхантер и Закрывающий теперь. Ладно. Об этом потом подумаю, хорошо. Пока же… — она встает на цыпочки и целует меня в губы. Мягкость и теплота ее губ…
— О, господи, да вы так прощаетесь, словно на века расстаетесь! — не выдерживает Ай Гуль рядом: — поместье Мещерских в двух днях езды! А если силовыми прыжками понесетесь, то еще до обеда там будете!
— Ладно. — говорит Мещерская: — и впрямь все расстаться с тобой не могу. Ай Гуль Бориславовна, пожалуйста приглядите за моим супругом.
— Уж пригляжу. — кивает кузина: — у него есть такая черта, хлебом его не корми, дай в неприятности влезть. Но ты, Маша, не беспокойся, он у меня тут как у Христа за пазухой, я ему сомнительных девиц не дам в дом проводить.