Орден Ультрамаринов: Омнибус

Каунтер Бен

— Твой разум закрыт для нас, — сказала Лалла, — словно крепость, готовящаяся отразить вторжение захватчиков.

— Не понимаю, — произнес Уриил.

— Ты же Астартес, а ваши мозги жесткие и неуступчивые, словно адамантий, — сказала Кулла, хотя капитан видел, что губы ее не шевелятся. Ее голос звучал прямо в его мозгу и не нуждался в сотрясениях воздуха. — Вас тренируют, закаляют и улучшают таким количеством способов, что ваши сознания становятся подобны дверям за семью печатями, охраняющими чудесный, сказочный мир. Вас учат очень многому: как использовать память, анализировать языки, боевую обстановку, но все-таки

наставники при этом вынуждают вас запереть от самих себя одну частичку вашего разума, ту частичку, которая могла бы помочь вам по-настоящему воспарить. Ваши чувства не похожи на чувства простых смертных, но если ты впустишь нас, мы могли бы отпереть эту дверь для тебя.

— Кулла, прекрати, — сказала Лалла. — Ты же знаешь, что это не разрешено. Оставь его в неведении.

— Эх, ну и ладно, — проворчала Кулла, и Уриил услышал ее вздох в своем сознании. — Что ж, Астартес, представь свой родной мир: его людей, горы и моря. Почувствуй запах земли и свежесть воздуха. Ощути траву под ногами и ветер на лице. Вспомни все, что делает твою планету не похожей ни на одну другую.

Радуясь тому, что наконец-то получил понятные инструкции, Уриил представил себе Макрагге таким, каким видел его в последний раз — прекрасным голубым шаром, медленно вращающимся в глубинах космоса. Сверкающие лазурным блеском обширные моря, покрывающие большую часть его поверхности, кружащие в небе спирали грозовых туч, напоминающие миниатюрные галактики.

Проникнув внутренним взором за тучи, Уриил нарисовал потрясающую воображение колоссальную мраморную громаду крепости Геры, возвышающейся на длинном мысу. Увидел перед собой высокие желобчатые колонны ее величественной крытой галереи, где размещались изваяния проявивших героизм воинов. Затем сознание капитана воспарило выше, над золотым сводом, серебряными куполами и пронзающими небеса сияющими шпилями: великолепные библиотеки, залы боевой славы, золоченые чертоги Храма Исправления, куда стекались пилигримы и верующие и где лежало в стазисе тело Робаута Жиллимана.

Потом Уриил представил себе простирающиеся позади крепости дикие, не тронутые человеком просторы долины Лапонис, белоснежные скальные вершины над ослепительно синей рекой, прокладывающей себе путь по горам к лежащим внизу полям. Словно птица, промчался капитан над долиной, устремившись к грохочущему водопаду, низвергающемуся в огромной высоты.

Гремящие облака брызг поднимались над озером, наполняя воздух холодной мокрой дымкой, и Уриил засмеялся, попробовав на вкус кристально чистую воду родной планеты своего ордена. Он вылетел из долины, вспоминая горы и леса Макрагге, его крутые каменистые берега и безбрежные бездонные океаны.

— Пазаний, — выдохнул он, — я там.

— Сосредоточься на мыслях о родине, — сказала Кулла. — Озвучь свое желание.

— Мое желание? — переспросил Уриил.

— Вернуться домой.

Уриил кивнул, давая знак, что понял.

— Мы исполнили смертельную клятву, — сказал он. — Пришло время возвращаться к боевым братьям.

— Покажи нам, — произнесла Кулла. — Покажи нам все.

Как ни была ему ненавистна сама идея о возвращении туда даже в мыслях, Уриил вызвал в памяти картины Медренгарда: покрытые пеплом поля, чадящие континенты фабрик и адских, проклятых тварей, населяющих этот мир. Он нарисовал перед собой кошмарную цитадель Халан-Гол, жуткие демонические

матки Демонкулабы и, наконец, финальную победу, одержанную над Хонсю.

Уриил почувствовал, как руки близнецов вдруг затряслись, и открыл глаза, когда в его ноздри ударил отвратительный смрад горелого мяса. Повсюду вокруг плясало и ревело призрачное пламя, но все остальные, казалось, ничего не замечали.

Помещение купалось в свете огня, и Уриила охватило смутное ощущение того, что за ним из темноты наблюдает чей-то голодный взгляд.

Холодное бесплотное пламя отбрасывало от каждого из присутствующих странные тени, и у капитана перехватило дыхание, когда он понял, что видит мир таким, каким тот представляется близнецам.

Клубящаяся тьма окутывала Эвершема, а тело Барбадена озаряло холодное гало серебряного сияния, подобного блеску луны на поверхности неподвижного озера. Мерцающие дуги золотых молний потрескивали над головами Яницепсов, в то время как силуэт Пазания был очерчен текучей алой аурой, похожей на кровь, пролившуюся в воду. Кроме того, Уриил видел, что эта аура не заканчивается культей друга, но продолжается, образуя размытые контуры руки.

Посмотрев вниз, на собственное тело, капитан понял, что его торс и руки тоже излучают красное сияние, напоминающее о раскаленных углях.

— Вы воины, — сказала Кулла, и голос ее долетел словно откуда-то издалека. — Какого еще, на твой взгляд, могут быть цвета ваши ауры, как не цвета крови?

Пазаний что-то говорил, но Уриил не понимал ни слова — друг обращался к нему из какой-то невообразимой дали. Голос Пазания звучал все тише и тише, и капитан понял, что его взгляд начинает притягивать к заплывшему глазу в центре сросшегося лба Яницепсов.

В его глубине кружились звезды и планеты, были видны все разделяющие их бескрайние нехоженые просторы космоса. Уриил вскрикнул, когда его начало засасывать туда, в этот глаз. Он ощущал себя ничтожной пылинкой в безграничной пустоте галактики. Расстояния здесь были столь велики, что ни одно человеческое сознание не было способно полностью оценить их масштабы, но все же он преодолевал их со скоростью мысли. Он и был частью этой мысли — все, что он представил, становилось маяком идей и образов, позволявшим при помощи могущества близнецов переноситься через любые расстояния.

Тошнотворное чувство головокружения стало почти невыносимым, и теперь капитан мог разве что цепляться за руки Яницепсов, пока те несли его через бесконечность.

А потом все закончилось.

Уриил судорожно вздохнул, когда близнецы вдруг выпустили его ладони. Он быстро заморгал, нормальное зрение вернулось к нему, и все немыслимые краски и ауры, которые он видел до того, канули в небытие и теперь казались просто частичкой странного сна.

— Это все? — спросил он, тяжело дыша.

— Твое послание услышат, — сказала Лалла.

— Услышат все, кому на это силенок хватит, — добавила Кулла.

Когда Эвершем вывел Уриила и Пазания из Аргилета, небо было уже темным, украшенным россыпями звезд. Облегчение, которое испытал капитан, покинув Яницепсов, было просто всепоглощающим. Он сделал глубокий вдох, очищая легкие, и воздух снаружи башни показался ему таким же сладким и чистым, как и в горах Макрагге.

— Долго мы там были? — спросил Уриил, разглядывая звезды.