Орден Вероятности
Шрифт:
Мы еще немного постояли, переминаясь с ноги на ногу и впитывая балахонами вечернюю сырость. А потом музыка вдруг резко оборвалась. Сквозь звон в натруженных ушах я услышала голос Ратибора:
– Мать-Вероятность, прими новых детей! Марина Михайловна Соловьева посвящается в ахиати под именем Белая Сестра: та, кто предчувствует события! – он вразвалочку подошел к девушке в начале нашего ряда, обдал ее дымом из импровизированного кадила – чашки на цепочке, которая качалась у него в руке, – а пальцы другой руки сложил знаком «окей». Я поспешно повторила его жест, и совершенно
Немолодая женщина с уксусным лицом, видимо, помощница Ратибора, выдала новообращенной кучу книжек и брошюр, а также красиво запакованную коробку с подарками, скорее всего, купленными на ее же взносы.
Дальше был какой-то парень, которого Ратибор назвал «Александр Анатольевич Фуксов, Красный Брат: тот, кто находит места», дальше – снова кто-то белый… потом опять красный, синий…
Мои пальцы успели уже устать от знака «окей», а Иштар неистово возилась за пазухой, из-за чего балахон на груди ходил странными волнами. Оля, к которой все ближе подходила очередь, волновалась все больше, и ей явно хотелось поговорить.
– А ты кем хочешь быть? Белой, Красной, Синей, Желтой? Я даже не знаю. То есть сначала я не хотела быть Желтой, а потом подумала, что читать отводные молитвы – это ведь тоже важная миссия. Конечно, я буду той, кем скажет Мать-Вероятность, это Она видит в нас таланты…
– Значит, Желтые читают молитвы? – прошептала я. – А Серые что делают? Мой куратор – Серый Брат, вот он стоит…
– Прости, пожалуйста, я не знаю. Нам рассказывали про другие цвета, серого не было.
На этом интересная беседа прервалась, поскольку до Оли наконец-то дотопал Ратибор. Уже немного охрипшим голосом он по-быстрому объявил ее «Зеленой Сестрой, той, что поддерживает гармонию». Оля от волнения опять попыталась заплакать и чуть не уронила блестящую серебристой фольгой коробку, которую сунула ей уксусная дамочка.
А Ратибор добрался и до меня. Кадило его было уже на последнем издыхании, так что мне достался лишь небольшой хвостик дыма. Я, поднырнув, поймала его лицом и постаралась изобразить восторг. Ратибор показал отбеленные зубы в формальной улыбке и объявил:
– Ирина Анатольевна Солнцева, Синяя Сестра: та, кто воздействует на события!
Вокруг взметнулась сотня «океев». Я вытаращила глаза и пропищала: «Правда? Синяя?! Я не ожидала! Спасибо!», но Ратибор уже отошел, а уксусная дамочка, брезгливо глянув, сунула мне только книги, брошюрки и тонкий пакетик, в котором оказался балахон из чего-то вроде синей марли, по виду одноразовый. Я накинула его поверх платья.
Дальше всем новообращенным велели найти в брошюрках отводную молитву номер десять, и следующие пятнадцать минут, под знакомое уже бормотание из колонок «право..-лево, право…лево» мы выкрикивали бессмысленные сочетания букв и степени двойки и топтались на месте. От этого топтания я быстро натерла себе ногу босоножкой, а с моего плеча упала крыса. Поспешно подхватив ее с асфальта, пока не удрала, я попятилась из рядов молящихся в аллею, где стояли мои коллеги по бараку.
Те стиснули меня в поздравительных объятиях. Особенно радовались
– И еще можно сегодня подольше посидеть перед сном! – добавила Нелли. – В честь прибытия новых аху и ахиати мы завтра на работу встаем не в семь, а в восемь!
На это я не смогла отреагировать никак, поскольку у меня уже не было сил на фальшивый восторг. Я только подняла и опустила брови, чтобы размять лицо. Серый Брат стоял в тени елки, поглядывая исподлобья с небольшой улыбкой, в которой, оказывается, не хватало сбоку двух-трех зубов. Кто же он такой? Бывший бомж? Откинувшийся из тюрьмы зэк? Судя по странной повадке, вполне возможно. Надо узнать хотя бы его имя для поиска в базах…
Эту попытку я и предприняла, как только мы остались одни: наши однобарачники убежали вперед, намереваясь попить чайку. Молитвы уже выключили, зеленые лампы вдоль аллей кто-то унес, и остались лишь прозаические фонари на бетонных столбах, стоящие через каждые пятьдесят метров (некоторые светили совсем тускло). Благовония тоже выветрились, и пахло теперь сыростью от пруда и еловым лесом.
– Как же мне все понравилось! – воскликнула я, дождавшись темного участка дороги, чтобы не трудить лицо радостной гримасой. – Я так счастлива, что Мать-Вероятность выбрала меня Синей Сестрой! Мне так понравилось молиться! Особенно вот это: два, четыре, восемь, шестнадцать… Теперь я Синяя Сестра Ирочка! А тебя-то как зовут, а, Серый Брат?
– Мэня можна звать Сукайя, сэстра, – приветливо отозвался он из темноты. Вот так имечко: на ходу, что ли, выдумал? Ну ладно, все лучше, чем ничего.
– Очень приятно! – запищала я, тоже добавив приветливости в голос: к счастью, до ближайшего фонаря мы еще не дошли. – Я так счастлива! Такие вибрации! Просто хочется всех обнять! – и, в доказательство своих слов, я слегка похлопала его по руке.
– Боздравляю, – Серый Брат приобнял меня за плечо и вдруг добавил: – Хочишь – пошли в куст.
Мы как раз дошли до фонаря, так что его масляная улыбка и легкое подмигиванье сделало это странное предложение очень однозначным. Он даже кивнул на обочину, где и правда виднелись кусты.
На несколько секунд меня парализовало. Реальная Ира в моей голове перекрыла Ирочку Солнцеву, и я перехватила ее только тогда, когда мой правый кулак почти доехал до челюсти Серого Брата. Ты что делаешь, провалишь явку! Лучше просто убежать! Схватив саму себя за запястье, я опустила руку и не глядя сделала длинный прыжок назад. Он оказался роковым: перескочив обочину, я спиной вперед провалилась в те самые кусты.
Под ними чавкало небольшое болотце. Барахтаясь в лужах среди травы, я слышала, как Серый Брат испуганно взывает:
– Ахиати Ира! Выхади абратна! Ни хочишь – нинада!
Сердце перестало судорожно толкаться мне в левое ухо. Так, понятно: ловелас местного пошиба. Видимо, в здешней глухомани есть любительницы рябой физиономии и зубов через один. Неагрессивный – и то слава богу, а то сразу и не сообразишь, как от него отбиться так, чтобы это смотрелось непрофессионально. Кусаться, что ли, как крыса?.. Где крыса?!