Ордер на молодость(изд.1990)
Шрифт:
Я тяжело воспринял поражение, воспринял как окончательный жизненный провал. И не утешали меня разумныe доводы разумных друзей о том, что первый блин комом, на ошибках учатся и за битого двух небитых дают, что в следующий раз, учтя все промахи, недоделки и тому подобное…
Я-то понимал, что следующего раза не будет. У меня завершается шестой десяток, я доживаю, я пошел под уклон. Через считанные годы заслуженный отдых, а в считанные годы не будет конкурсных проектов такого масштаба. Не так много континентов на Земле. Что еще осталось? Антарктида. Да не будут ее отеплять, сто лет
Сорвалось!
И не в самолюбии суть. Личность мою оценили на конкурсе. Огненными буквами выписали: «Мене. Текел. Фаре» (»Измерено. Взвешено. Определено»). Это твой рост, товарищ Юш Ольгин, это твой потолок. Ты добросовестный планировщик районного ранга и не более того. Аймак в Гоби, еще один аймак, еще один…
Аймак, но не материк. Архитектурный облик района, но не континента. Жизненная задача твоя — чьи-то наметки привязывать к конкретным холмам и долинам.
Именно так и понял мое жизненное назначение победоносный Нкрума. Он предложил мне принять участие в его проекте, написал, даже лично явился уговаривать.
Познакомились мы. Красавец мужчина двухметрового роста, скульптурные плечи, выпуклый лоб под курчавыми волосами, лицо черное, а профиль арабский, эфиопский. Но я отказался работать с ним. Не видел смысла. Мои схемы и методы — не секрет, их можно использовать, а добавлять мне нечего, весь я выложился за год. Его идеи разрабатывать? Не тянуло. Всю жизнь разрабатывал чужие идеи.
Оригинальности мне захотелось, самостоятельности. Но не вышло. Возомнил, вознесся, и поставили меня на место. Поставили, там и буду стоять.
Позже узнал я, что в отличие от меня Бебер и Дэн Ши сами предложили сотрудничество Нкруме. Но тут отклонил он, и правильно сделал. И Бебер и Дэн Ши полагали, что успех победителя случаен, они же, люди опытные, будут наставлять молодого метра, талантливого, но неумелого. Станут внушать ему, что в архитектуре главное — архитектура (Бебер), а для строительства главное — строительство (Дэн Ши). Нкрума понял, что не сотрудничество будет, а перетягивание каната.
А я и не собирался перетягивать. Не считал нужным. Да не видел, куда тянуть. В свою сторону? А где моя сторона? И лучше она, чем у Нкрумы?
О последующих годах мне рассказывать нечего, непримечательные были годы. Я продолжал работать на своем уровне, в пределах своего потолка, не пытался пробить его макушкой. Аймак, еще аймак, еще соседний аймак. Вдоль и поперек исходил, изъездил, излетал я Гоби. Меня ценили, со мной считались, мое мнение спрашивали. Но я частенько отмалчивался, потому что потерял уверенность в себе, не мог забыть, что рост мой вымерен и потолок оказался у самой макушки.
А это очень грустно — упираться головой в потолок. Чтобы быть счастливым, человек должен расти — вверх, вширь, вглубь, — но расти
Понимаю я теперь Тернова, почему ему хотелось сыграть Эйнштейна. Да потому, что знатоки сцены уверяли, что это не его роль.
Жизнь — движение, остановка — начало тления. Остановившийся начинает тут же пятиться. И, зная, что я остановился (или остановлен), я невольно прислушивался к себе, что именно я уже утратил. Забыл цифру — память теряю, плохо объяснил — соображаю хуже. Пришли советоваться, да полно, нужны ли мои советы? Почтение к возрасту демонстрируют, обижать не хотят старика. Вот и комплименты говорят по поводу опыта. Искренние или подчеркнутые штампы уважения. А выйдут за дверь, рукой махнут.
Да, самолюбие у меня. Но не только самолюбие, еще и добросовестность. Помню я, что склонен возомнить, к материковому масштабу возносился. Так, может быть, и в районном масштабе возомнил, кичусь опытом, стою на месте? Стою, место занимаю, освобождать пора. И снова и снова тщился я подражать Нкруме. Не получалось. Вижу сам: потею, высиживаю, высчитываю варианты, а он их набрасывает походя.
Потому что талант!
А я не талант.
Так вот, дорогой мой Эгвар, для вас все это пишется, для вас я рассуждаю. Я хочу быть талантом, таким, как Нкрума. Хочу схватывать на лету, не высиживать идеи, а ловить их и разбрасывать щедро. Хочу потрясать работоспособностью, успевать в сто раз больше нормальных людей. Хочу восхищать бывалых опытных
Юшей Ольгиных, вызывать зависть (хорошую) Дэн Ши и не очень хорошую Беберов.
Хочу возвращать Гасанов из прошлого, а всяких Альба ставить на твердую землю сегодняшнего дня. Хочу создавать облик материков, а не районов. Хочу быть талантом, и признанным.
Считаю, что каждый имеет право на талант.
Пусть это впишут в основной закон нашей планеты.
И прошу приступить.
Глава 4-А
Добродушное лицо моего куратора появилось на браслете через неделю.
— Наберитесь терпения, — сказал он. — Некоторая задержка получается. Ваш теперешний образец молод, у него природная первая молодость еще не прошла, он не обновлялся ни разу и не проходил мыслезапись, как ваш отец или артист Тернов. Мы попросили его записаться, объяснили, что это нужно для вашей будущей жизни. Он дал согласие, но не сейчас, хочет отложить месяца на два.
Какое-то срочное обсуждение у него предстоит. Я пытался поторопить, ссылался на то, что неделикатно было бы задерживать ваше омоложение. Тогда он обещал специально для вас наговорить ленту — изложить собственное мнение о себе.
Итак, что он сам о себе думает, вы сможете узнать в ближайшее время, а что на самом деле чувствует — месяца через два. Лента прибыла. По-моему, там есть материал для размышления. Если не возражаете, я запакую ее и пошлю пневмо.
И вот, удобно расположившись в домашнем кресле для легкого чтения, я слушаю монолог Нкрумы. Голос молодой, звонкий, уверенный, привычка распоряжаться ощущается в этом голосе. Нкрума не очень тверд, видимо, в эсперанто, поэтому строит самые простые предложения, произносит старательно и с паузами — возможно, подыскивает точный термин. Впрочем, это общее впечатление. К тексту отношения не имеет.