Ордо Юниус
Шрифт:
Монтгомери похвалил их физическую подготовку, когда только начинал обучение. Сказал, что они не такие нежные хлебные мякиши, как он думал. Шерил про себя фыркнула, ловко перелезая с ветки на ветку: их жизнь с братом никогда не была спокойной. Сначала они прятались на дереве во дворе в первом приюте, потом убегали из того кошмара, куда их определили во времена Инкурсии. Они с самого детства сражались сами за себя, поэтому никак не могли быть «мякишами».
Шерил свесилась с ветвей с другой стороны, немного повисла, опускаясь медленно вниз, и затем спрыгнула. На ладонях остались буро-зеленые
– Видел? – самодовольно усмехнулась Шерил, подбоченившись.
Эден беззвучно засмеялся, ладонью поднял Джеку подбородок, захлопывая рот, а потом демонстративно пошел к дереву.
«Небось думал, что мы оба по деревьям в жизни не лазали», – прожестикулировав, он удобно зацепился за ветви и в несколько сильных движений забрался наверх. Эден не обладал мощной мускулатурой, как Джек, но он был крепким, жилистым и подтянутым. И всегда наслаждался тем, что из-за одежды большего размера и свободного кроя его заведомо считали задохликом, а потом получали тумаки от «глухонемого рохли».
Эден Ривс никому не давал обижать свою сестру.
– Ты там остаешься ворон считать, Салливан? – Шерил обхватила брата за шею одной рукой, повисла на нем и издевательски улыбнулась.
Джек весь покраснел, насупился:
– А ныли-то всю дорогу, как паиньки! Вот так бы сразу!
Сердито сопя, он тоже полез на дерево, и его болтающиеся подтяжки опасно хлестнули по пикам.
«Осторожнее, а то мотню порвешь», – сообщил Эден.
Шерил озвучила это Джеку и расхохоталась, зажав рот кулаком.
– Не порву!
Он ловко спрыгнул на землю, отряхнул руки и гордо вздернул подбородок.
Когда они втроем повернулись лицом ко дворцу, а спиной к ограде, веселье кончилось.
Дворец императора возвышался перед ними, словно огромное чудовище. Его слепые, кое-где выбитые окна таращились на них в немом вопросе; со стороны заброшенного сада пронесся ветер и обдал их многолетней пылью.
Шерил почувствовала в нем запах заплесневелых стен, как будто перед ними стоял склеп.
– Пошли? – тихо спросил Джек.
– Пошли. – Шерил взяла Эдена за руку, и они двинулись вперед.
Стояла непривычная тишина. Шерил понимала умом, что рядом с дворцом никто не желал ни жить, ни просто находиться, но ей все равно было жутко. Как будто все звуки резко исчезли.
Она невольно украдкой посмотрела на Эдена – тот жил в такой тишине всю жизнь.
– Что-то даже птицы не поют, – тихо произнес Джек.
– Может, чувствуют здесь барьер, – ответила Шерил, оглядываясь. Под их ботинками тихо шелестели высохшие на солнце прошлогодние листья, проросшая сквозь каменную кладку тропинки трава и сухие ветки.
Несмотря на середину лета, яркое солнце и безоблачное небо, возле дворца все выглядело мрачным, серым и тоскливым. Зелень на обросших кустах была мутная, темная, без здорового глянца, некоторые деревья так и остались сухими, безжизненными, как во времена Инкурсии. Их голые обломанные ветки тянулись ввысь, к помрачневшему над этим местом небу.
Шерил когда-то читала о том, что в местах, пропитанных горем, солнце не светит. Если на местности случалась большая трагедия,
В таких же местах они и появлялись.
Еще они с Эденом видели рисунки прекрасного сада императора. Над ним трудились лучшие ландшафтные художники, архитекторы и садовники. Это была гордость Тэйлии, одна из главных достопримечательностей, вход в которую был доступен лишь избранным.
Сейчас это место было далеко не таким прекрасным. Сад оброс сорняками, стал неряшливым и неприветливым, повсюду ржавыми пятнами торчали пучки сухих трав, мертвых кустов и лоз дикого винограда. Изящные статуи людей и Божеств изошли трещинами, покрылись зелено-желтым узором из мха и лишайника. Некоторые лежали каменным крошевом прямо на дорожке, по которой осторожно шли ребята.
– Ну и жуть, – нарушил тишину Джек.
– И не говори, – кивнула Шерил, переводя все брату.
– А говорили, что сад императора похож чуть ли не на Алторем, – хмыкнул Салливан.
– Может, так оно и было раньше. Мы тоже об этом слышали. Сейчас уже ничего не выглядит как прежде.
– Как думаете, Создатель на месте вообще? Видит ли то, что случилось с его миром?
«На месте, конечно. А где ему еще быть?» – удивился Эден.
– В Фордене ходили слухи, что он оставил нас. Что что-то случилось, раз Инкурсия наступила, ведь Эрха никогда бы этого не допустил. Ну, еще говорили, что он лишился своего верного щита – Джиана.
Шерил и Эден замолчали, не зная, что на это ответить. Когда их направили в приют во времена Инкурсии, про Божественных Братьев было запрещено даже заикаться. Некоторые дети боялись о них и думать. Поэтому сейчас ответить Джеку было нечего: он знал явно больше них.
– Думаешь, это все-таки хорошая идея? – Шерил нахмурилась, посмотрела на брата, терзаемая сомнениями.
Эден криво усмехнулся, ответил на языке жестов:
«Мы уже здесь, терять нечего».
– Что он думает? – с интересом вклинился Джек, закатывая рукава рубашки. Понимать язык жестов ему все еще не удавалось.
– Что терять уже нечего, – поморщилась Шерил. Она снова посмотрела на высоченное здание дворца императора. Девушка искренне считала это плохой идеей, очень-очень плохой, но при этом не могла не признать собственного любопытства.
Дворец выглядел так, словно по нему прошелся огромный монстр. Хотя Шерил бы не удивилась, если так оно и было. Когда пришли Они, им с Эденом было всего по десять лет, так что они плохо понимали, что происходит. Они слышали, что дворец императора пал, что все разрушено, но подробностей не знали, а в приюте им было запрещено поднимать такие темы. Двойняшки Ривс старались быть послушными, не лезли в драки и не общались почти ни с кем, чтобы не заработать удары розгами, стояние на горохе или еще чего похуже. Потому сейчас весь мир открывался для них с новой, еще более ужасающей стороны. Раньше им казалось, что кошмар существовал только в пределах приюта, но когда они выбрались, поняли, насколько широко раскинулась тьма.