Ордынская броня Александра Невского
Шрифт:
В августе стало известно, что татары пришли на Волгу к Булгару. Но там их полки попали в засаду и были сильно потрепаны. Из Булгарии татары ушли за Волгу и как дым растаяли в бескрайних степях. Будто и не было их у границ Руси на Днепре, будто и не было половецкого погрома, будто приснилось русичам страшное побоище на Калке и разорение Северской земли.
Но неспокойно было на душе у великого князя Владимирского Юрия Всеволодовича. Убедившись, что затихает на Востоке, он все беспокойнее ожидал вестей с другой стороны. И вот, в августе во Владимир пришли посылы от брата Ярослава и из Новгорода. Они сообщали, что в Чудской земле разгорелось большое восстание эстов против латинских рыцарей и датчан, что крещеные в латинство эсты обратились вновь в язычество, что орденским мейстером [71] и датским королем Вальдемаром II был заключен союз «против русских и против язычников». Война развернулась у самых границ Новгородской земли. Латинские братья-рыцари разбили эстов на реке Имере, а затем взяли град эстов — Феллин. Эсты призвали
71
Орденский мейстер — магистр рыцарского ордена.
72
Ливь, летты (летьгола) — средневековые предки латышей.
Глава V. Чудская земля
Холодный осенний ветер гулял по полям и лесам Чудской земли. Гнул и осыпал несжатые, брошенные хлеба, рвал с деревьев и кустов еще зеленую листву, как по морю, гнал большие серые волны по бескрайнему простору Чудского озера. Гарью и дымом несло то с северо-востока на юго-запад к берегам Варяжского моря, то от моря к Чудскому озеру. Изредка моросил легкий дождь. Редкие дороги становились мягкими и медленно раскисали под коваными копытами тысяч лошадей, тележными колесами и ногами людей, тревожившими тогда еще девственную Чудскую землю.
Осенью 1223 года пятнадцатитысячное русское войско погрузилось на ладьи и насады в устье реки Желчи у восточного берега Чудского озера и, пройдя мимо острова Порки, вошло в устье реки Эмайыги, которую немцы называли Эмбахом. В составе его были полки новгородцев и псковичей, но главную ее силу составляли войска Владимиро-Суздальской земли, возглавляемые переславским князем Ярославом Всеволодовичем. В этот далекий поход на западные рубежи Руси он привел из Залесской земли восемь тысяч воинов. Суда подходили к песчаному берегу, кованые дружины сводили по сходням коней и далее двигались верхом по правому берегу реки. Пешие полки продвигались в глубь Чудской земли вверх против течения Эмбаха на ладьях и в насадах. Псковичи и новгородцы ладно правили судами и шли на веслах и парусах.
Река хорошо была известна им, ведь издавна вели они бойкую торговлю в Юрьеве — Дорпате. Эмбах тихо катил свои воды в; Чудское озеро. Солнечный луч редко озарял небосвод. Перед залесскими русичами медленно проплывали песчаные берега и отмели, заводи в зарослях камыша и плакучей ивы. Изредка у берегов можно было увидеть жилье. Бесстрастно раскрывала свои холодные объятья и показывала свои желтеющие нивы земля эстов-язычников.
Конная сторожа часто выходила к берегу реки и давала знать кормщикам о том, что творилось впереди за поворотом реки. К исходу второго дня после захода в устье Эмбах повернул на север, и русские полки встали на привал у его излучины. Мирно и неярко горели костры русского стана под мелким сеющим дождем, в стане было тихо, как будто никто; и не собирался воевать. С утра русская сторожа донесла, что была у стен Юрьева, что рыцарей поблизости нет, а юрьевцы ожидают русское войско. К полудню русские уже стояли у деревянных стен небольшого города и разбивали стан. В тот день вышло яркое осеннее солнце, игравшее сквозь легкую дымку на небосводе. Навстречу войску из ворот выходили сотни обрадованных, лопочущих на непонятном языке эстов, что несли русичам теплый хлеб, крынки с молоком и копченое сало. Два здоровых белобрысых молодца привезли и скатили с телеги большой бочонок медовухи. Русичи, что побогаче, предлагали деньги, но мало кто брал их. Эстов больше интересовали русские мечи, секиры, щиты, шеломы, и кольчуги.
У своего шатра, разбитого на холме среди стана, в окружении воевод, новгородских и псковских бояр с князем Владимиром князь Ярослав Всеволодович принимал имениты юрьевских мужей и воеводу русской дружины, стоявшей в городе. Стража подвела к холму и поставила на колени дм пятидесяти пленных латинян, среди которых видны были священники и мнихи в ризах с обритыми на маковке головами. Эсты передавали русским более пятисот боевых коней, взятых
Два дня простояло русское войско под Юрьевом, разгружая речные суда, запасаясь продовольствием и собирая ополчение эстов. Затем, после военного совета, князь Ярослав двинул свои полки на юг— на город Оденпе, прозываемый русскими Медвежьей Головой. Двигаясь лесными дорогами, через два дня русское войско подошло ко граду, стоявшему на высокой горе. Посад вокруг города был брошен населением. Оденпе не открыл ворота русичам. Были в городе латиняне или нет, осталось неизвестно. Соблюдая нейтралитет, эсты сообщали, что рыцари ушли из окрестностей уже три дня назад. Лишь раз за это время южнее города на опушке леса видели их конный отряд. Здесь к русским присоединилось еще около пятисот эстов. После короткого отдыха князь Ярослав двинулся далее на юг.
Еще два дня русские полки шли безлюдными сосновыми лесами. На третий день в полдень они вышли к городку Пуидизэ на рубежах Ливонии. Русская сторожа дошла до реки Койвы (Гауи) и доносила, что по реке построено много латинских градов. Пуидизе был малым градом, построенным на высоком мысу среди леса. Лес близко подходил к замку лишь с востока, там, где склон возвышенности был довольно крут. Через этот лес от крепости вела дорога в Ливонию. С запада и с юга подходы к замку преграждал глубокий овраг с ручьями. Лес по склонам оврага был вырублен. Дорога на Оденпе, подходившая к крепости с севера, шла также лесом. Но и здесь лес был вырублен на два полета стрелы, ибо склон возвышенности был пологим. Поэтому с севера перед замком простиралось небольшое поле, кое-где уже используемое под огороды и пашни. С востока и с севера мыс, на котором стоял замок, был отрезан от поля глубоким, но сухим рвом, соединявшим овраги. Ширина рва на глаз достигала трех саженей. Видно было, что в строительстве крепости принимали участие; немецкие каменных дел мастера, так как высокий насыпной вал и внутренняя сторона рва — «перси града» [73] были вымощены мелким камнем-дикарем. Бермы [74] между валом и рвом не было. Подъем со дна рва до гребня вала достигал на глаз двенадцати саженей. Северные крепостные ворота были устроены в веже, сложенной в основании из массивных валунов, а верха были бревенчатые. Крыта она была шатром из темно-красных керамид [75] . Бревенчатая же вежа с воротами закрывала и восточную дорогу. Стены замка были рублеными, но невысокими. Верхний боевой ход защищал тын. За стенами видны были деревянные постройки и высокая двускатная крыша с высоким деревянным крестом латинского образца, воздвигнутым над бревенчатой кирхой. Когда русская конница появилась на опушке леса, в городке ударили в било, тут же стали на цепях поднимать мост, перекинутый через ров. Ворота были закрыты. Видно было, что там давно уже ждали непрошеных гостей. На стенах сновали люди с дымившими; факелами и оружием, на поднятых древках пик колыхались знамена. Зазвучал тревожный призыв боевого рога. Русское войско остановилась.
73
Перси града — грудь крепости, оборонительные сооружения с напольной стороны.
74
Берма — пространство между рвом и валом.
75
Керамиды — черепица.
Князь Ярослав выехал из леса по дороге и приложил десную длань в кольчужной рукавице к глазам, загородясь от яркого солнца, что сияло сквозь серебристую дымку на юго-востоке и било в глаза русичам. Был светлый, сухой, прохладный день. Золотистые стволы сосен отсвечивали красноватой медью. На фоне их вечнозеленого наряда ярко выделялся редкий желтеющий березняк. Изумрудная трава выстилала поле перед небольшим, но красивым градом на возвышенности. И представив, что эта мирная красота и гapмония скоро будут нарушены, князь поморщился и сдвинул брови. Однако мысль о том, что ясный и сухой день без дождя на руку русичам, порадовала его.
Внимательно осмотрев все подходы к городку и выслушав воевод, Ярослав Всеволодович послал большой сторожевой отряд к яругу, что был с правой руки от русского войска. Затем велел пешцам — псковичам, новгородцам и эстам — выдвигаться ближе к граду. В первых рядах полков шли лучники числом до пятисот человек. За ними эсты по двое несли щиты, сколоченные из нескольких толстых кольев высотой с копье. Следом с копьями, секирами и щитами шли пешие псковичи и новгородцы, набранные в новгородских и псковских посадах и пригородах. В полках, вышедших на приступ, было не менее двух тысяч воев. Поле перед замком заполнилось пешцами, которые еще не подошли к стенам на полет стрелы. Русские конные дружины и другие полки с обозом оставались в лесу на дороге и были невидимы для вражеского глаза.
Постепенно, определяемая лишь опытным глазом лучника, невидимая граница, разделявшая противников, была нарушена. Почти одновременно воздух рассекли десятки стрел, пущенных с обеих сторон. Но они не нанесли урона ни той, ни другой стороне. Воеводы пеших полков заторопили эстов, и те стали быстро устанавливать переносные щиты вдоль линии упавших латинских стрел, оставляя между двумя поставленными рядом щитами промежутки для стрелков. Русские пешцы с копьями и секирами остановились позади в тридцати саженях.