Орел и Ворон
Шрифт:
А потом был форт Альберт…
— Эй, фон Ронин, да ты меня вообще не слушаешь!
Я улыбнулся:
— Да-да, друг мой. Продолжай.
Лермонт понимающе усмехнулся, после чего успокаивающе произнес:
— Я думаю, что все будет хорошо. Мы двигаемся с победами. Народ доволен, никто не собирается отступать — впереди нас еще ждет справедливая и достойная плата!
Мне осталось лишь неуверенно пожать плечами:
— А ты не думал, друг мой, что когда военная удача нам изменит, то от пехотинцев наших стоит ждать измены?!
Я пристально
— Ну тогда, я не дам и ломанного гроша и за половину нашей конницы, "достопочтенный сэр". Ты судишь только по своему эскадрону — и тебе повезло, что ТВОИ рейтары преданы лично тебе. В других же эскадронах все будут решать деньги... И размеры потерь.
— А как же честь?
— Честь — ничто для наемника. Его верность покупается золотом.
Я улыбнулся и вновь положил голову на тюфяк, не пытаясь спорить с шотландцем — он ведь, в сущности, прав.
Но не в отношение меня.
К полудню Делагарди собрал совет офицеров. Белый, но уже изрядно запачканный, походный шатер наполнили командиры подразделений. Не сказать, что я особо верил в то, что решения шведа будет кто-то оспаривать, но видимость равноправия льстила командирам.
— Господа! Присаживаться не на что, так что разомнем ноги, а заодно и обсудим один немаловажный вопрос. Стоит ли нам штурмовать Тверь?
Неплохое начало. А самое главное своевременное. Люди отдохнули, выпивки было мало и ее употребление контролировали, грабить не давали, безделье надоедало, особенно когда стоишь лагерем в чистом поле. Момент для предложения был выбран идеально.
Командиры пикенеров в едином порыве подались вперед:
— Конечно, герр Делагарди. Мы в деле!
Еще бы они не были в деле...
Я скупо улыбнулся.
Первые в грабеже. Но и первые на поле боя, как ни крути. Увы, но так сейчас живет большинство наемников в Европе. Не грабящий наемник — это почти святой. От океана и до Московии маршировали ровные шеренги людей готовых сражаться — а заодно и поживиться за чужой счет... Раньше ими были непобедимые до поры швейцарцы, ныне — германские ландскнехты.
Швед повернул голову влево, посмотрев на нас, командиров рейтар:
— Что скажете вы, господа? Нам нужны люди для быстрого штурма, и на стенах крепости нам потребуются и ваши райтшверы, и пистоли, выбивающие мятежников в упор! Тверь — важный опорный пункт и богатый город. Выбирайте, что вам больше по душе — но в любом случае, эту "шкатулку" мы не можем оставить закрытой!
Якоб Понтуссон воистину мастер дипломатии. Объединил любителей наживы и тех, кто уже проникся справедливостью этой войны одним предложение...
За спиной ухмыльнулись французские командиры. Интересно, что им по душе?
Однако в шатре повисло молчание. Ибо конница не желает спешиваться... Осада далека от полевой схватки. А многие рейтары и вовсе никогда не сражались, покинув седло... Но между тем, офицеры пехотинцев выразительно смотрят на нас, ожидая ответа! Вскоре терпение изменило рыжебородому
— Ну и чего вы ждете?! Эти сволочи окопались там и закрылись, охраняя НАШЕ золото! А вы еще думаете?!
— С каких пор это золото стало нашим? — я вопросительно взглянул в бесцветные глаза командира доппельзольднеров, вооруженных двуручными мечами "цвайхандерами" и получающими за опасную службу двойное жалование (оттого и прозвище).
— По праву сильного! Не заберем мы, заберут другие! Посмотрим, как ты будешь говорить после...
Я не удержался от едкой ухмылки:
— Эту неприятность я смогу пережить. А ты?
Рыжий покраснел от злости.
— Святой что ли, красавчик? Неужто пришел в эту дыру за так?! Генерал, — "Вепрь" повернулся к шведу, — отдайте приказ и дело с концом!
Но Делагарди красноречиво промолчал, ожидая моего ответа.
— Я не святой. И не требую от вас святости... Но в отличие от пехоты, наши лошади не слишком умело карабкаются по лестницам и не очень сильны в умение рыть подкопы копытами. Дайте нам время подумать... Вашу точку зрения мы услышали.
Рыжий отошел к пехотинцам. Я вернулся к всадникам.
Сказать по чести — по мне штурм необходим. Но мнение свое я не спешу высказывать. Ибо прежде всего считаю, что наемникам следовало отправиться вместе со Скопиным-Шуйским... Но и эту крепость не очень правильно оставить у себя в тылу. В конце концов, мятежники вполне могут ударить и на север — туда, где без защиты остались города, отдавшие своих ратников князю. И в этом случае они еще и перережут нам пути снабжения... А со штурмом как-нибудь разберемся. Мне и моим людям уж точно не в первый раз штурмовать крепости! Хотя не очень-то и приятно осознавать, что мое мнение совпадает с точкой зрения рыжего дуболома...
Эскадронные командиры тихо переговаривались несколько минут. Мнения разделились: финны поддержали идею штурма, но они всегда были горячими головами, готовыми на любой бой. А вот оставшиеся французы в большинстве своем высказались категорически против своего участия в штурме... Впрочем — пойдут все, пойдут и они, ибо свой кусок добычи хочет ухватить каждый! Немцы же промолчали — но это было молчание наемников, готовых выполнить волю командира.
Вскоре Якоб Понтуссон подозвал меня к себе.
— Ну что, друг мой? Как думаешь, конница согласится спешиться?
— А какое решение бы устроило вас? — я повернулся так, чтобы нас не было слышно.
— Если бы я хотел просиживать штаны, то не стал бы собирать совет!
Я улыбнулся командиру:
— Вы и так могли его не собирать. Ваш приказ для наемников — закон. Не думаю, что кто-то бы воспротивился.
Генерал в ответ повторил мои же мысли:
— Иногда крайне необходимо дать обществу видимость того, что решения принимаются сообща. Да и я готов выслушать разные мнения! — соломенные усы Делагарди поползли вверх, обнажив в улыбке зубы. Понимающе кивнув, я отступил и направился к своим.