Орёл, несущий копьё
Шрифт:
— Что это за цветы? — аккуратно придерживая длинную юбку, чтобы та не расстелилась по земле, Катрин присела на корточки возле одной из клумб. — Такие дивные.
— К сожалению, не могу ответить на ваш вопрос. По правде сказать, я не слишком хорош в садоводстве.
Катрин подняла на него недоумённый взгляд; теперь Адлер обратил внимание, что глаза у неё синие, по-детски невинные.
— Тогда что же вы хотели мне показать в парке?
— Скорее не показать, а поговорить, пока мы одни, — Адлер протянул ей руку, помог подняться, а затем отвёл к скамейке, стаявшей неподалёку в тени плакучей ивы, надёжно скрывавшей сидевших под ней от взглядов
— За что же? — удивилась девушка.
— В попытках казаться более аристократичными, чем являются, мои родственники придерживаются устоев и манер начала века. Но мы с вами — люди другого поколения и способны обходиться в общении без излишнего формализма, как вы считаете?
Катрин смутилась и чуть отвернулась от него.
— Меня воспитывали в тех же строгих традициях, что и вас, герр Гриндевальд, — проговорила она неуверенно. — Однако если вам угодно отбросить их…
— Это вовсе не обязательно, если доставляет вам неудобство, — немного поспешно сказал Адлер. Как же давно ему не приходилось так внимательно следить за манерами и речью! Как же это нервирует! — Единственное, на чём я осмелюсь настаивать, — не стоит называть меня «герр Гриндевальд», лучше просто по имени.
— Хорошо, Адлер, — по-прежнему без особой уверенности согласилась она. — Тогда и вы, пожалуйста, зовите меня по имени.
— Тогда скажите мне, Катрин, каково было ваше участие в подготовке этого брака?
— Ах, — она покраснела, — разве можно нам обсуждать это?..
— Прошу, ответьте, — сказал он настойчивей. — Я буду вашим мужем, и вы должны быть честны со мной.
В какой-то мере даже забавно было наблюдать, как борются в ней вбитые правила: не болтать лишнего и не врать своему супругу, пусть даже и будущему.
— Да, я… конечно, я буду честна, — ответила она, наконец. — Мой отец втайне договорился с вашим и лишь затем поставил в известность меня — это случилось всего неделю назад. Однако я знала о вас и раньше. Эльза…
— Отзывалась об мне крайне лестно, я полагаю? — всё же не удержался Адлер.
— Не совсем… Но я была на праздновании её совершеннолетия. Вы, верно, меня не помните?
«Помню с того вечера только, как жалел, что не знаю ещё формулу Адского пламени…»
— За два года многое ушло из памяти.
— Ничего, вы вряд ли бы могли меня выделить среди других девушек, ведь были так задумчивы, что даже пару раз не слышали, как вас окликали, — она застенчиво улыбнулась. — Отчасти поэтому я вас хорошо запомнила: у вас был такой одухотворённый вид…
«Стало быть, вот как я выгляжу, когда придумываю способы изощрённого убийства», — фыркнул про себя Адлер и развёл руками.
— Порой я бываю рассеян, признаю.
— После я много слышала о вас от знакомых, обучающихся в Дурмстранге. Они все рассказывали, что вы очень талантливы: лучший студент школы, лучший дуэлянт — в стенах замка для вас нет ничего невозможного! А затем от Эльзы я с удивлением узнала, что романы, подписанные «А. Г.» — ваши. Почему же вы не издаёте их под своим именем?
— А вы полагаете, многие станут читать романы о простых людях и их жизнях, если они вышли из-под пера правнука последнего европейского Тёмного диктатора? Вот если бы я надумал написать нечто о прадеде… — он выдержал паузу и спросил: — Вам они понравились? Романы?
— Да. У вас красивый слог.
«А что смысл?..» — хотелось спросить, но тут их окликнули — к молодым людям приближалась Эльза.
— Пришла
— Всё в порядке, Адлер показывал мне парк, — Катрин светло улыбнулась и взяла её руку в свои. — Мы замечательно проводим время, не стоило беспокоиться.
— В любом случае, — Эльза потянула подругу к себе, вынуждая подняться, — нас зовут пить чай. Нас всех, — особенно выделила она тоном, вновь посмотрев на Адлера.
— С пирогами, надеюсь, — беспечно откликнулся он.
Следующим утром он встал затемно, быстро оделся, открыл окно и, ловко, сноровисто цепляясь за выступы на стене (уже давно наколдованные для подобных целей и надёжно скрытые от любопытных глаз разросшимся плющом), спустился со второго этажа на землю. Убедившись, что не был замечен никем, Адлер поспешил к калитке, служившей боковым выходом с территории поместья, обнесённой забором. Той пользовались не очень часто — разве что слуги, когда ходили в деревню, да сам Адлер, — но петли исправно смазывались сердобольными эльфами, так что механизм не скрипнул, когда юноша вышел. По тропинке, начинавшейся прямо от калитки, он прошёл через рощу и остановился на опушке, ожидая.
Пунктуальность всегда его отличала, поэтому Влад появился в тот самый момент, когда часы на башне в деревне, хорошо просматриваемой отсюда, с холма, начали отбивать шесть.
— Принёс, что я просил? — без предисловий спросил Адлер.
— Принёс, — Влад передал ему мелкий флакон, а затем посмотрел очень настороженно. — Но зачем тебе это зелье?
— Необходимо для решения одной проблемы, — отмахнулся от него Адлер.
Нахмурившись, Влад заговорил очень серьёзно:
— Я не знаю, что у тебя за проблема, но наверняка могу сказать, что метод, которым ты собрался её решать, раз задействуешь именно такое снадобье, аморален…
— Довольно нравоучений, — перебил его Адлер, но юноша неожиданно не послушался.
— Это же твоя семья — разве она для тебя не свята? Неужели ты сможешь спать спокойно, сотворив с родными людьми нечто… да всё равно что! С семьёй нельзя поступать так, даже ты не можешь…
— Не смей мне говорить, что я могу, а что нет! — рявкнул Адлер, всё-таки выведенный из себя. — Я ведь уже предупреждал тебя против этого.
— Но я не могу молчать! — порывисто воскликнул Влад; он раскраснелся, нервно подёргивал щекой — переход на повышенные тона явно дался ему нелегко, отнимал много душевных сил. — Ты заблуждаешься, Адлер, если думаешь, что семья неважна, ах, как же ты заблуждаешься! Человеку плохо одному, когда некому поддержать его в трудную минуту, помочь, защитить…
Он вскрикнул от боли, когда тёмномагический хлыст стеганул его по плечу, рассёк ткань рубашки и кожу. Зажав рукой рану, Влад прикусил губу, ссутулился, глядя на Адлера, указавшего на него палочкой.
— Я предупреждал, — проговорил Адлер с холодной яростью. — Не оспаривай моих действий. Какова твоя роль в группе? Проповедник? Нет. Так вот чаще напоминай себе, почему и для чего ты в Семёрке. Сейчас иди, но больше я так снисходителен не буду.
Низко склонив голову, Влад попятился от него и трансгрессировал, а Адлер, круто развернувшись, зашагал обратно. «Спокойнее, спокойнее, — мысленно твердил он себе. — Нужно взять себя в руки… А не был я чересчур мягок? Спускать такое нельзя, он ведь уже второй раз пытается прочесть мне нотацию… Ладно, если осмелится на ещё один — преподам полноценный урок».