Орел/Решка
Шрифт:
– Этого больше не повторится.
Сегодня она явно нервничала. Эфраим подумал, что, если бы ему пришлось в срочном порядке менять всю свою жизнь, он бы тоже сильно расстроился.
Она смягчилась:
– Хорошо.
– Так с чего мне начать?
– Нужно вернуть на полки тонну книг. Обычно мы пытаемся сделать это вечером до закрытия, но я оставила их, чтобы все показать.
Эфраим снял с плеч рюкзак:
– Звучит весело.
Джена улыбнулась:
– Ты явно не делал этого раньше. Знаком с Дьюи? [2]
2
Мелвил
– Это очень личный вопрос.
– Я хочу сказать, ты знаешь о десятичной системе Дьюи? – пояснила девушка. – Думаю, что нет. Все нормально, научишься. Очень просто запомнить, куда идет большинство книг.
Она показала, где стояли книжные тележки, и научила, как расшифровывать ярлыки. Помогла расставить несколько первых книг, а потом вернулась к столу. Чтобы разобрать все стопки, Эфраиму понадобилось больше трех часов. К тому моменту он выдохся и разозлился: толкать тележки, дотягиваться до высоких полок и сгибаться в три погибели, доставая до самых низких, оказалось делом не из легких. Но он заметил, что Джена наблюдает за его успехами, а потому не показывал, насколько устал.
Последней на полку отправилась «Алиса в Зазеркалье» Льюиса Кэрролла. Точно такую же Эфраим брал в библиотеке еще в семь лет. Он пролистал томик, вспомнил, как отец вслух читал ему, его успокаивающий голос.
Джена указала Эфраиму на свободное место, когда он вернулся к столу выдачи. Парень рухнул на стул и с удовольствием вытянул руки.
– А ты довольно быстро справился, – сказала Джена. – У меня обычно уходит намного больше времени, – она постучала по раскрытой перед собой книге. – Но я легко отвлекаюсь.
– Никаких проблем. Их же надо было расставлять по алфавиту и имени автора, верно?
– Ха-ха.
– О нет! – притворно встревожился Эфраим.
– Ты ведь меня разыгрываешь, да?
– Конечно, – он потер руки, затем вытер их о джинсы. – Ощущения отвратительные.
Джена открыла боковой ящик стола и вытащила пачку влажных салфеток.
– Грязь у нас в порядке вещей, – сказала она. – И пожалуйста, без грязных библиотечных шуточек.
Сидя рядом с девушкой, Эфраим заметил, что глаза у нее покраснели. Неужели она плакала?
– Ну так, это… Спасибо за книгу, – сказал он. – Всегда хотел прочитать «Волшебника страны Оз».
– Ах да. Это я избавляюсь от старых вещей, а то нам перевозить много, – Джена отвела глаза и начала перекладывать книги со стола на тележку.
– О, – Эфраим потер библиотечную наклейку на корешке и принялся внимательно изучать цифры, только чтобы не смотреть на девушку. 702.11. – Верно. У твоего отца новая работа.
Джена положила последний томик, и книги со стороны Эфраима упали, словно костяшки домино.
– Как твое вчерашнее свидание?
– Свидание? – Он от неожиданности чуть не вскрикнул и тут же откашлялся. – Это было не свидание. – Эфраим поднял упавшие книги, подвинул их в сторону Джены и поставил металлический упор, чтобы те больше не сваливались. – Мы праздновали. День рождения. По-дружески.
– Шелли думала, что это было свидание, – возразила Джена. – И Мэри думала,
Тележка отъехала прочь, гневно скрипя колесиками. Она откатилась на пару футов влево, и Джена встала, чтобы положить сверху еще больше книг.
Эфраим встал и ухватился за ручку тележки:
– Я согласился пойти только потому, что Натан хотел увидеть Шелли.
– Им понравился ваш подарок.
– Они фактически приказали мне – нам – купить его.
– Ты попал в точку. Не знала, что ты любишь «Шоу Пэтти Дьюк» [3] , – сказала она.
– Угу, – отозвался он, не зная, о чем идет речь. – Нет. Я не смотрел его. Что за шоу?
– «Пара одинаковых упоров, разных, как день и ночь», – пропела она. – Это главная тема из сериала. Он о двух кузинах-близнецах.
3
Шоу Пэтти Дьюк – американский ситком, шел на телевидении с 1963 по 1967 год, где Пэтти Дюк играла «одинаковых кузин», Пэтти и Кэти Лэйн. Пэтти была совершенно обычным, неугомонным и говорливым подростком, тогда как ее кузина Кэти, приехавшая в США из Шотландии, была, наоборот, невероятно умной, утонченной и скромной. Естественно, их невероятное внешнее сходство порождало множество комических ситуаций (прим. ред.).
– Кузинах-близнецах? Звучит неправдоподобно.
– Ну их отцы были близнецами… это невозможно, как мне кажется, но если забыть о логике, то в общем шоу довольно забавное.
– Верно. Твой отец любит все эти старые передачи.
– На самом деле это довольно неплохая комедия. Я тебе покажу как-нибудь. – Тут она резко опустила руки, словно марионетке обрезали нити. – Точнее, показала бы, если бы мне не нужно было уезжать. Боже, так нечестно. У нас даже шанса не было…
– Ты не хочешь уезжать, да? – спросил Эфраим.
– Это хорошая возможность для отца, – ответила Джена. – И для семьи так будет лучше.
– Конечно, – Эфраим крепче сжал ручку тележки. – Но только знаешь, о себе думать тоже нормально. Дело же не только в твоем отце. У тебя тут вся жизнь. А что со школой? С кружками?
– Эфраим, в Лос-Анджелесе тоже есть школы. На самом деле время для переезда идеальное. Через год я собираюсь в колледж; семье нет смысла оставаться тут только ради меня одной, если я все равно уеду рано или поздно. И так папа будет больше зарабатывать, родители смогут больше отложить мне на обучение, – она пожала плечами. – Я сумасшедшая, раз не радуюсь переезду в Лос-Анджелес. Саммерсайд, он же такой сонный. Да и смог вечно стоит такой… Похлеще, чем в Нью-Йорке. Да и тут я вписываюсь в компанию только потому, что притворяюсь кем-то другим.
– Ты сможешь осветлить волосы, – сказал Эфраим. – Сделать стильную татуировку, пирсинг. Да, могу себе представить.
Джена воззрилась на него поверх очков:
– О, от твоих слов мне сейчас стало намного лучше.
– Слушай, ты могла бы вернуться обратно на восток, поступить здесь в колледж, разве нет? – сказал Эфраим. – Ты же все равно хочешь куда-нибудь в Лигу Плюща, верно? А тут Колумбийский университет, Йель, Принстон. Твои друзья все еще будут здесь, когда ты вернешься.
– Не уверена.