Орел/Решка
Шрифт:
– Думаю, что не скоро. Если вообще уедут. Эф, с тобой все в порядке?
Он поднялся.
– Я буду в своей комнате.
Мать кивнула, затем вспомнила:
– О, чаю хочешь? – Она повернулась к плите и поняла, что не включила огонь. – Будет через минуту.
– Нет, все в порядке, – Эфраим встал. – Просто мне нужно немного побыть одному.
Он пошел к двери, затем повернулся, его вдруг осенило.
– А откуда ты знаешь мать Джены?
Мать взглянула на него, одной рукой все еще держась за ручку чайника.
– Мы вместе
– С каких пор? – Его мать никогда не интересовалась школой. Для нее это было просто место, куда он ходил каждый день, как она на работу. Эфраим не встревал в неприятности, получал нормальные оценки, а больше ее ничто не интересовало. Теперь же перед ним стояла новая мама – именно такая, какую он пожелал.
И тут он впервые пожалел о той, прежней матери, которая его вырастила. Он любил ее вместе с недостатками и всем остальным, а об этой женщине знал так мало. Как они жили до этого момента?
– Уже три года. Мы частенько встречались с их семьей за ужином. Милый, я знаю, для тебя это должно быть очень трудно после того, что случилось с отцом…
Эфраим отшатнулся:
– Что?
– Эфраим?
– Что случилось с папой?
На глаза матери навернулись слезы:
– Я знаю, о чем ты думаешь. Но мистер Ким в куда лучшей форме, чем был твой отец перед смертью. К примеру, Джон Ким не пьет, – она покачала головой.
Отец умер? Да, родители развелись, но Эфраим частенько думал, что, пусть папа теперь где-то далеко, когда-нибудь он все равно сможет к ним вернуться. Он не должен был умереть.
– Ты побледнел. Прости. Не надо было мне ничего говорить, – сказала она.
– Я просто беспокоюсь о Джене.
Мать кивнула:
– Джон выберется. Я знаю, он справится.
Эфраим заперся в комнате, сел на кровать и повертел монетку в руках. Орел или решка. Орел. Решка.
Слишком рискованно было использовать ее снова.
Каждое желание вызывало перемены, о которых он не просил, создавало ситуации, о которых он понятия не имел, вроде симпатии Мэри и смерти отца…
Почему последняя вообще так его беспокоила? Отца и раньше-то не было. Какая разница, жив он или мертв? Он не был хорошим человеком – возможно, получил то, что заслужил за то, что ранил мать. За то, что бил ее.
Эфраим допустил ошибку. Нужно загадать еще одно желание, все исправить, а потом остановиться.
И тут он вспомнил, что дал обещание. Теперь действие монетки распространялось и на Натана; они зашли вместе так далеко, и друг должен был участвовать в следующем желании. Эфраим покатал четвертак на ладони. Времени не было. Если слишком долго думать, мистер Ким мог умереть. Кроме того, если загадать желание сейчас, Натан ничего не узнает.
Эфраим со вздохом опустил монетку. Он рассказал о ней Натану, чтобы загладить свое предательство, и не мог снова его обмануть. Надо найти друга и вместе загадать последнее желание. Как только он все объяснит, Натан точно поймет, почему четвертак больше не стоит
– Не понимаю. Почему ты хочешь остановиться? – Натан ткнул картошкой в кетчуп.
– Это слишком опасно. Монета непредсказуема.
– Что непредсказуемого? Загадываешь желание, подбрасываешь, получаешь все, что хочешь. Я что-нибудь упустил?
Эфраим пытался размешать соломинкой молочный коктейль, но тот был слишком густым.
– Когда выпадает решка, всегда происходит что-то плохое, что-то, о чем мы не просим.
– Прошлой ночью ничего не случилось, – возразил Натан. Его рассказ был похож на историю Эфраима: он оказался в кино с Шелли, но воспринял перемену с большим энтузиазмом. – Если Мэри похожа на Шелли, то эта монетка – лучшее, что с нами случилось.
– Прелестно. Не хочу больше ничего об этом слышать. И не хочу больше видеть никаких снимков, – Эфраим нервно развернул салфетку. – Слушай, мы понятия не имеем о том, как работает эта магия. Я нашел ту инструкцию и последовал ей, даже не подумав хорошенько.
Правда, это извинение работало только для первого желания.
– Мне монета не кажется опасной.
– У отца Джены сердечный приступ из-за меня, – Эфраим решил попробовать другую тактику. – Монетка не просто меняет все вокруг. Она изменяет нас. Тебя это не пугает?
– Ты прав, Эф. Раньше ты не был таким эгоистом.
– Эгоистом? Я хочу помочь отцу Джены. Это ты изменился. У тебя не всегда был такой дурной характер. Раньше ты больше беспокоился о других людях.
– Я до сих пор беспокоюсь. Но, судя по тому, что я слышу, ты хочешь, чтобы мы перестали использовать монетку и брали ее только в тех случаях, когда ты по-настоящему этого хочешь. Если не желаешь делиться со мной, не стоило вообще о ней говорить.
– Следующее желание будет последним. Мы должны все исправить.
– Нет, – сказал Натан. – Мне нравится все как есть. Не забирай это у меня.
– Я просто хочу пожелать, чтобы отец Джены поправился. Даже монетка не сможет испортить такое желание.
Насчет последнего Эфраим не был так уж сильно уверен. Если четвертак приземлится орлом вверх, все будет в порядке. Если же нет, ситуация могла стать еще хуже.
– Ты только что потратил полчаса на то, чтобы убедить меня в непредсказуемости монеты. Если ты прав, при следующем желании я могу потерять Шелли. Ты не можешь обещать, что такого не случится.
Эфраим стиснул монетку. Невероятно – Натан ставил свою тупую влюбленность выше чьей-то жизни.
– Если желание это изменит, мы выясним, как вернуть все назад, хорошо? Но сначала мы выясним, как монетка работает.
Натан посмотрел на него, затем ссутулился.
– Ладно, я верю тебе.
Он отставил тарелки, а Эфраим уставился на монетку, собираясь с духом:
– Я хочу, чтобы отец Джены опять был здоров.
«Орел, – подумал он. – Умоляю, пусть выпадет орел». Он подкинул монетку и поймал ее.