Орел в песках

Скэрроу Саймон

— Я верю им, — твердо сказал Скрофа. — Угроза со стороны Баннуса ничтожна.

Ветеран пожал плечами и кивнул в сторону Макрона:

— Похоже, он устроил конвою центуриона хорошую трепку.

Постум улыбнулся.

— Давай просто скажем, что конвой центуриона, видимо, сильно переоценил опасность, какая бы она ни была.

Пармений повернулся к Макрону:

— А ты что скажешь, командир? Ты попал к ним в засаду. Велика ли, по-твоему, угроза от Баннуса?

Макрон сжал губы, прежде чем ответить.

— Засада была организована грамотно. Он подстерег нас на узкой тропе, и у него было триста, а может, и четыреста человек. Да, вооружены они плохо, и лошади есть не у каждого. Но если

столько людей он может собрать для простой засады, то весь его отряд — сила, с которой приходится считаться. Или придется — если он сумеет должным образом обучить и снарядить их. Нам удалось прорваться только потому, что они не ожидали нашей атаки.

Катон, слушая друга, почувствовал, как по спине бежит холодок. Что там говорил Баннус, стоя перед домом Мириам? Что-то о друзьях, готовых ему помочь. И что скоро за ним будет армия. Неужели это не пустое бахвальство? Не хвастовство отчаявшегося человека, которому предстоит провести остаток дней в бегах? Похоже, префекта Скрофу устраивает, что бандиты на свободе, пока он прижимает тех, кого считает пособниками Баннуса. С таким подходом если местные жители не пособники, то скоро ими станут.

Центурион Постум, говоря от имени командира, согласно кивнул и тонко улыбнулся.

— Конечно, при таком поспешном бегстве немудрено переоценить опасность.

Макрон тяжело уставился на адъютанта:

— Ты называешь меня лжецом?

— Конечно, нет, командир. Я только заметил, что в пылу э… скажем, сражения трудно точно оценить силы противника.

— Ясно. — Макрон помрачнел. — Если не веришь мне, спроси центуриона Катона, сколько человек было у противника.

— А какой смысл, командир? Он оказался в таком же положении, что и ты. Почему его оценка должна быть более верной? И потом, он получил удар по голове. Он легко мог ошибиться, оценивая силы врага. Уверяю тебя, у нас совершенно точные сведения, что угроза от Баннуса невелика.

Катон подался вперед.

— Зачем тогда устраивать карательные экспедиции по местным деревням?

— Потому что необходимо предотвратить дальнейшую помощь Баннусу. Если мы проявим мягкость, ее сочтут слабостью, а Баннус объявит, что, будь у него достаточно людей, он сможет избавить народ Иудеи от власти Рима.

— Но обращаться с жителями жестоко — значит толкать их в объятия Баннуса, как уже сказал центурион Пармений. Лучше постараться поладить с этими людьми.

— Бессмысленно, — вмешался Скрофа. — Ясно, что они ненавидят нас всей душой. Мы не сможем поладить с ними, пока они цепляются за свою веру. Удержать их в узде может только страх.

Макрон откинулся назад и сложил руки.

— Пусть ненавидят, лишь бы боялись, так?

Префект пожал плечами.

— Это выражение по-прежнему верно.

У Катона упало сердце. То, что делал Скрофа, было недальновидно и опасно, особенно сейчас, когда Баннус предлагал жертвам возможность отомстить. Каждая деревня, где римляне применяли карательные меры, становилась призывным пунктом для Баннуса и давала ему новобранцев, горящих фанатической ненавистью к Риму и всем, кого они считали прислужниками Рима.

— В любом случае, — завершил префект, — решение я принял. Приказы отданы и должны быть исполнены. Совещание окончено. Центурион Постум приготовит письменные распоряжения всем офицерам. Удачи.

Скамьи царапнули по плитам: офицеры поднялись и встали по стойке «смирно». Скрофа собрал свои записи и вышел из комнаты. Постум тут же скомандовал:

— Вольно!

Офицеры расслабились, и Катон пихнул локтем друга.

— Кажется, нам стоит поболтать с центурионом Пармением.

Макрон кивнул, обвел взглядом остальных офицеров, неторопливо отправляющихся к своим дневным обязанностям.

— Да, но не при других.

Давай попросим его показать нам форт. Это ведь не страшно. Вполне естественно, что новоприбывшие хотят оглядеться.

Глава 11

Форт Бушир, как почти любой римский форт, строился по общему плану. Дом командира, штаб-квартира, лазарет и склады располагались в центре и образовывали две главные улицы, пересекавшие форт под прямым углом друг к другу. По двум сторонам тянулись длинные низкие крыши казарм, отведенных каждой центурии или кавалерийскому эскадрону; там обитали солдаты когорты — по восемь на комнату. Конюшни занимали один угол форта; запах животных, пропитав горячий воздух, словно укрывал все удушающим одеялом. Пока центурион Пармений рассказывал о форте и показывал постройки, Катон отмечал примеры расхлябанности, немыслимые в большинстве вспомогательных когорт, не говоря уж об огромных крепостях легионов, более привычных центуриону. Попадались поломанные двери и ставни, на улице валялись отбросы. Вдобавок снаряжение содержалось отвратительно: древесина стрелометов, установленных на каждой башне, покорежилась и растрескалась. Они были бесполезны; дерево расщепится, как только начнут натягивать тетиву, если когда-нибудь потребуется стрелять. Бросалась в глаза апатия солдат когорты. Катон задумался: можно ли объяснить ее только обычной реакцией на годы жизни в отдаленном гарнизоне?

Когда три центуриона поднялись по лестнице в сторожевую башню над главными воротами, Макрон решил, что пора говорить начистоту.

— Ты всегда служил во вспомогательных когортах, центурион Пармений?

— Нет, я настоящий солдат. Семнадцать лет в Третьей Галльской когорте около Дамаска, последний год — оптионом. Потом перевели во Вторую Иллирийскую, повысив до центуриона. С тех пор тут. Года через два-три ухожу в отставку.

— Понятно.

— А почему ты спрашиваешь?

— Просто удивляюсь, что при таком опытном человеке форт дошел до подобного состояния.

Пармений не отвечал, пока все трое не оказались на маленькой площадке сторожевой башни, в тени крыши из пальмовых листьев. Вокруг, до самого горизонта, расстилалась пустыня, мерцающая в сиянии солнца. Пармений взглянул на Макрона:

— С когортой все в порядке, центурион Макрон. По крайней мере, с рядовыми, — сдержанно сказал он.

— А с офицерами?

Пармений перевел взгляд на Катона:

— Почему вы спрашиваете меня? Чего вы хотите?

— Ничего, — спокойно ответил Макрон. — Мне скоро предстоит стать командиром когорты, и хотелось бы кое-что изменить… улучшить. Вот и стало любопытно, как когорта дошла до такого состояния. По моему опыту, подразделение хорошо настолько, насколько хороши офицеры.

Пармений, похоже, удовлетворился объяснением и чуть наклонил голову.

— Большинство вполне крепкие. Или были, пока не объявился центурион Постум. При прежнем командире.

— И что поменял Постум? — спросил Катон.

— Сперва ничего. Предыдущий адъютант умер после долгой болезни. Постума прислали из Дамаска на замену. Как и Скрофу вслед за ним. Он вполне справлялся со своими обязанностями. Потом вызвался командовать патрулями в пустыне. Представляете, как его полюбили все, кто не горел желанием целый день трястись верхом в пыли под солнцем? По крайней мере, так было, пока к предыдущему командиру не пришел представитель одного караванного картеля. Похоже, он обвинил Постума в каких-то жульничествах в отношении караванов. Префект, желая получить твердые доказательства, отправился с Постумом в очередной патруль. И не вернулся.