«Орел» в походе и в бою. Воспоминания и донесения участников Русско-японской войны на море в 1904–1905 годах
Шрифт:
26 Декабря. Там же
Все идем. Вечером пришли на траверз бухты Nossi-B'e, и даже видели долгое время прожектор сторожевого миноносца из отряда Фелькерзама. Адмирал не решился в темноте входить в бухту и становиться между массою судов на якорь по диспозиции, и поэтому пока мы будем идти малым ходом дальше и ночью повернем обратно с расчетом войти в Nossi-B'e утром.
27 Декабря. Nosi-B'e (так в рукописи. – К.Н.)
В 10-м часу утра мы подходили уже к стоянке Фелькерзама. Чудное утро. Штиль полный. Давно уже видна филькинская эскадра, стоящая с многочисленными транспортами под самым берегом, который довольно высокой горой поднимался
91
Имеются в виду пароходы Добровольного флота (1878–1925), государственной пароходной компании, обязанной в мирное время осуществлять рейсы между Одессой и портами Тихого океана, а в военное – предоставлять свои суда для переоборудования во вспомогательные крейсера и транспорты. – К.Н.
Берега бухты замечательно красивы, довольно высокие горы сплошь покрыты богатейшею растительностью, среди которой, благодаря нашей близости от берега, можно простым глазом различать то тут, то там громадные пальмы. В особенности красива немецкая фактория, ослепительно белая, выглядывающая из гущи пальм и других каких-то деревьев на самом берегу моря. Левее ее небольшой красный пригорок облепила своими хижинками туземная деревушка, а левее деревушки сквозь зелень виднеются белые домики небольшого городка Nielwille.
После обеда с «Сисоя» привезли почту. Какое же было мое разочарование, когда после такого долгого томительного ожидания вестей, я не получил ни одного письма, ибо это была почти исключительно адресованная через Главный Морской штаб, а не через Гинсбурга, как адресуют мне. Многие не получившие почты по той же самой причине посылали на голову несчастного Гинсбурга всевозможные далеко не лестные пожелания, от которых, если бы они исполнились, ему конечно не поздоровилось. Но так как этого, очевидно, не случилось, то он, наверное, и до сих пор благодушествует себе в Париже не думая, конечно, о том, как мы все жаждем вестей с родины. Ну, черт с ним, когда-нибудь будем торжествовать мы, а получающие через Штаб плакать. Кроме писем, получилось несколько номеров «Котлина» и «Либавского Вестника». Несмотря на то, что эти газеты были от начала Октября, на них набросились, буквально, как дикие звери, смакуя и комментируя на все лады старые новости.
Кроме новостей газетных, появилось масса, если так можно выразиться, изустных, привозимых офицерами с судов эскадры. Но так как их масса, в большинстве случаев противоречащих друг другу, и, кроме того, что самое важное, я хочу спать, то обхожу этот вопрос молчанием. Сегодня заболел [и] Модзалевский и Славянский [92] и отправились на белый «Орел». Офицеров у нас остается все меньше и меньше, взять других неоткуда, а работы не только не убавляется, но еще и прибавляется.
92
Славинский Константин Петрович (1880–1943/44). Окончил МКК в 1899 г. Участник подавления «боксерского» восстания в Китае. Лейтенант (1903). Вахтенный начальник «Орла». В Цусимском сражении тяжело ранен, потерял глаз. Участник Первой мировой войны, капитан 1 ранга (1915). В 1918–1920 гг. в РККФ, затем работал в судостроении. В 1930–1940 гг. в заключении (работал по специальности на строительстве Беломоро-Балтийского канала). – К.Н.
28 Декабря. Nossi-B'e
Сегодня был сигнал адмирала: «Ежедневно с 6 часов утра до 11 часов дня больных и слабых отправлять
29 Декабря. Там же
Утром рано, в 6 ч. меня разбудили. Когда я поднялся наверх, команда была уже в сборе и все готово к отправлению. К 7-ми часам баркас на буксире парового катера доставил нас на берег.
Чтобы для команды было меньше соблазна, мы с Николаем Македоновичем решили идти гулять в лес, а не останавливаться в городе. Так мы и сделали.
Город Hell-Ville (так в рукописи. – К.Н.) крошечный городок с десятком – другим европейских домов не представляет из себя ничего примечательного. Есть церковь, дом губернатора, почта, местная полицейская часть и наконец жалкий кафе, называющийся громко «Caf'ede Paris». Все эти здания с небольшим числом магазинов расположены на одной улице. Дальше идут уже жалкие лавчонки индусов (торговцы здесь почти исключительно индусы) и, наконец, окраины города состоят из негритянских домиков, построенных из бамбука. Население города, за исключением торговцев-индусов и горсточки белых, состоит исключительно из негров.
Выйдя за город, мы сразу очутились в чудном тропическом лесу, наполненном гамом и криком всевозможных птиц. Матросы, не бывшие на берегу с самого Кронштадта, радовались как дети, останавливались перед каждым невидимым ими доселе деревом и закидывали нас вопросами, на которые мы по возможности давали ответы и разъяснения. Пройдя верст 7–8 мы сделали привал и, отдохнув немного, тронулись в обратный путь. К 12 часам дня мы были уже на корабле. У «Орла» в это время стоял пароход «Hercoules» под Норвежским флагом, погрузка угля была уже в полном разгаре. Сейчас же после обеда пришлось стать на погрузку, причем я так устал после прогулки (с непривычки отмахать верст 15), что еле выстоял свое время.
Сегодня рано утром на «Бородино» задохлось двое трюмных, полезших в отсеки, не приняв мер предосторожности. В 4 часа дня тела умерших подали на миноносец, который отвез их в море и похоронил.
Пришел «Урал».
30-го Декабря
Погрузка угля продолжается до 6 часов вечера. В 6 часов вечера пароход отошел от борта и мы вздохнули облегченно. Опять несчастье: на «Урале» упавшим темберлеем [93] убило на месте прапорщика по механической части Попова [94] и тяжело ранило лейтенанта Евдокимова [95] . Похороны завтра. Я назначен на катер отвезти гроб с телом прапорщика с «Урала» на берег.
93
То есть, стрелой Темперлея, использовавшейся для погрузки угля. – Р.К.
94
Попов Анатолий, прапорщик по морской части. – К.Н.
95
Евдокимов Сергей Владимирович (1878–1960). Окончил МКК в 1900 г., лейтенант (1904). Участник Первой мировой войны, капитан 1 ранга, георгиевский кавалер. Участник белого движения, контр-адмирал. В эмиграции в Югославии, Франции, США. – К.Н.
Этого Попова я знал, когда мне было лет 14–15. Будучи еще реалистом, ехали мы с братом по Волге и познакомились на пароходе с сыном командира этого парохода, который ехал держать экзамен в Морское Инженерное Училище. Мы превесело провели время и расстались друзьями. После этого я его видел только раз мельком, спустя несколько лет. Я был уже кадетом в плавании, в каком-то порту встретились мы с отрядом судов Морск[ого] Инженерного Училища. Гуляя по берегу, я встретил несколько человек инженеров; лицо одного из них показалось мне знакомым и, вглядевшись в него, я узнал Попова. Но он, очевидно, меня не узнал, и мы разошлись. С тех пор я его не встречал. После этого стороной до меня дошло, что из училища его выгнали. Этим и объясняется, что он теперь прапорщик, а не инженер-механик. Очевидно [он] после объявления войны держал экзамен на прапорщика и поступил на службу. Вот она судьба. Думал ли я тогда, на пароходе, будучи еще реалистом, беседуя с злополучным Поповым, что когда-нибудь мне придется везти его бездыханное тело, да еще на Мадагаскаре!