Орфей в аду

Поплавский Борис Юлианович

| 8 |

Сказала душа моя: «Я, сегодня чиркнувшая о солнце свой настоящий скелет, что я вижу?»

Тусклым пожаром минуты серой зажгла и расплавила золото божьих ланит. Ах, покраснел за вас и заплакал.

В божью слезу, в чадное море огня ввихрила тралящих пальцев горсть.

Здесь, где минута — роспись Сириуса на книге небесных катастроф, фейерверочный закат тысячелетнего дня.

Я.

Ломкая мензурка с квинтессированным космосом. Взорву гаубичной мелодией лопающихся нервов донную мину своего извечного сумасшествия.

Разноцветно гремящим дождем испепеляющих слез истерики содомо-гоморрского неба.

| 9 |

А сегодня машу колоссальным штандартом с собственноручной пушечной печатью заходящего солнца современности с красными от звездного мороза щеками, с преждевременно обрюзгшими морщинами

наркотической бессонницы и эротичной скуки. С каббалистическими пентаклями будущего на кирпичных оборотах, с кляксам потных облаков, с забытым отсветом революционных пожаров, вышитых золотыми нитями гипнотического наитья, серебряной проволокой истерик, агатовым бисером конвульсивных зрачков наркотических откровений, остробокой сталью никелированных вензелей смеющейся эрудиции, прожженный раскаленным рисунком сумасшествия, продранный чернильными молниями вертящейся пустоты израненного взгляда терпеливого Бога. Ждущего поступи двенадцатидюймового гр<охота> отдаленной дроби убийственной. То раскаленного расплесканным солнцеразящим хохотом холодного супа сутулых любовий в стираных портянках физиологической трезвости.

| 10 |

А сегодня машу одной из бесчисленных каменных плащаниц самой высокой из башен смерчей, выброшенной задыхающимся воздухом в промозглом осеннем тумане спокойной истерики, прослоенной режущим дымом сгоревшего мозга великого числа концептора железобетонного облака лет, имя которому 1000. Поистине хороший улов сделал сегодня Заратустра: ни одного человека не уловил он, но зато уловил

ТРУП.

Ростов, ночь 16–17 октября 1919 г.

Новороссийск, январь 1920 г..

Мрактат о гуне ^*

Посв<ящяется> Илье Зд<аневичу>

<пролог>

Le songe produit la vie Et la vie reproduit le sommeil A cause de la mort de Sylvie Un jour de printemps vermeil Quand on vit que la statue Tourne comme le soleil Et se tue comme une tortue Qui aurait perdu ses ailes Mais assez de mon invisible En avant les vrais feuilletons Qui tournent autour de la cible Comme une balle on un caneton

<1925–1927>

песня первая

Не удадай гуны она вошла инкогнито И на лице ее простой ландшафт Идут на нет и стонут в море вогнутом Кому спускается ее душа В кольцо гуны включен залог возврата И повторение и вздох высоких душ И пустельги и прочих рата трата Нога луны горит во сне в аду Забава жить двуносая загава Качает мнимо этот маятник Пружины нет но есть любовь удава Вращающая огни и дни Дудами баг багария бугует Рацитого рацикоко стучит гоось Бооогос госия богосует Но ей луна впилась от веку в нос Косо осмарк пикельный спилит Доремифа соля сомнеонолла Чамнага мнази погибать соля

песня вторая

Всего стадий у луны шесть Надир и зенит Офелия и перигелия Правое и левое Париж и Лондон Но Ты поскукал скукики Но помукай мукики Но ты покукай кукики Но

ты помракай мракики Но сракай сракики Подстава у нея триангулическая Радиус длиной со срадий Пуписи отрицают это Но острогномы смеются над глазом Глубина ея сто сорок тысяч ног Водоизмещение ея отрицательное Широты у нея не наблюдается

п<есня третья>

Первый ангелас: Мууу тууба промутись к муукам Вторый ангелас который оказывается тем же самым где-то близко и сонно: Буси бабай дуси дамай самумерсти не замай Третий ангелас который оказывается предыдущим громко и отрывисто как будто его ударили сзади ногой в сезади: Усни Усни кусти, такомай, шагомай, соуууоу пик Свертилиллиолололосяся Кружится и танцует на одном месте Первый ангел опять все тише: Муууудрость Гуна вдруг просыпается и говорит Non mais merde И тотчас же все рыбы исчезают

песня четверт<ая>

На луне живут я и моя жена На луну плюют я и моя жена Луна не любит ни меня ни моей жены У попа была луна Он ее убил Но увидев что она моя жена Он ее похоронил И надпись написал Здесь останавливаться стро<го> запрещается а также d'efence d'afficher свои чувства Оооочень это пондравилось Тогда я дал попу по пупу Толстому по толстой части и с тех пор Сетаси молчат Гунаси мрачат Стихаси звучат Ангеласи мычат Во сне

п<есня> пятая

Улу уу уу уму пикилисиси калилисиси Табака кури кури Рыбака в муре в муре Кувиввививисюсенка (Басом) Ансу Ансу Ансу Шаробан полиспас падеспань в поле спас (Торжественно) Перамидонна Послушайте тише луна намеревается менять белую муку на черную Пелеполох шум, слепая астрономия сопротивляется Но телескоп вдруг срывается с места и удаляется танцуя на одной ноге как жезл Аваона

песн<я> шестая

Луна входит и поет по-итальянски На ватусе гумигане Беб сруля и без дадрит Пипо падут в мечтанья Горы церкви запретил Из гроба встает Лермонтов быстро и прямо как на пружине: Пазвольте милсдарь! Но сцена моментально наполняется чертенятами в синих мундирах. Его вталкивают обратно и [6] засыпав это место песком. Аккуратно сажают на него. Аурокарию Луна удаляется неестественно театрально и зловеще хохоча.

6

В рукописи здесь дважды повторяется «и», вероятно, по ошибке автора.