Орган геноцида
Шрифт:
История – это Колизей, в котором постоянно сражаются за дальнейшее существование самые разные высказывания, то есть субъективные точки зрения. Проще всего на арене приходится той истории, что написана победителями, – да, факт. Но там достаточно места и для истории слабаков и побежденных. Иногда победить в жизни – не то же самое, что в истории.
Вот и мне, десантнику, сброшенному на эту землю, невозможно объяснить, чья власть правее. Я вообще янки, который все новости узнает на CNN. Сижу дома, жую пиццу из доставки и пялюсь в экран, с которого вещают о ситуации в мире. За последние двадцать лет вспыхнуло много войн, объявились террористы самых разных идеологий
А пицца – все та же.
Она стала популярной задолго до моего рождения и после моей смерти, думаю, продолжит процветать. Сложно говорить о какой-то переменчивости в мире, где незыблемой глыбой стоит Domino’s Pizza [6] .
Я не чувствую себя обиженным из-за того, что родился в Америке и что здесь не меняются ни «Доминос», ни торговые центры. Люди, которые умеют рассуждать о текучести мира и войны, заседают в Вашингтоне и придумывают, кого мне убить. Я таких решений принимать не умею. Я обитатель империи неизменных пицц, ни о чем другом и не говорю.
6
Американская сеть пиццерий, крупнейшая в мире.
Вот и слава богу.
Ни о чем не надо думать. Мы с Уильямсом всю свободу и обременительную необходимость судить о чем-то спихнули на других людей.
Что я хочу сказать? Что политическая обстановка в странах вроде той, в которой мы очутились, – это хаос, и, чтобы его выразить словами, моего понимания не хватает. Я только знаю, что мусульмано-христианские противоречия – это где-то пять процентов от правды. Точно я знаю только то, что написано в приказе, и то, как выглядит наша цель. К слову, это так называемый министр обороны из шкодлы, которая назвалась временным правительством. В документах СНБ [7] он прописан как «цель первого порядка». Короче, важная шишка. Пока в регионе сохранялась хотя бы видимость нормальной жизни, он служил бригадным генералом, и в его ведение находилась целая куча пушек и боеприпасов.
7
Совет национальной безопасности США.
Теперь они из столицы добрались до дальних деревенек, а на месте командовали сущими мальчишками. В один из таких медвежьих углов направлялись и мы. Бывший бригадный генерал, который теперь титуловался министром обороны временного правительства, устраивал в деревнях охоты на ведьм. Под видом «поиска террористов» с мобильным составом проверял, не укрывают ли здесь оппозиционеров, расстреливал всех подозрительных граждан, а детишек, в которых видел полезный потенциал, забирал к себе в армию.
В городишке, который я увидел через лобовое стекло, тоже, по идее, уже провернули такую акцию и устроили очередную зачистку. Рыжее зарево подсвечивало нижние детали облаков в ночном небе. Видимо, в городе тут и там полыхал огонь. От него взвивались гигантские клубы дыма, похожие на китайских драконов.
– А вот и их ставка. Давайте, парни, ведем себя естественно, – передал по связи Уильямс, который сидел в кузове.
Мы прикрыли выпачканные лица шарфами. Уже знали по опыту работы, что даже дурацкая маскировка заходит на ура.
От некогда симпатичного, наверное, городка не осталось и следа былой прелести.
На въезде наш пикап остановил патруль. Алекс говорил на местном языке и объяснил, что у нас во время объезда закончилось топливо и провизия. Солдат из патруля кивнул, достал портативный считыватель и проверил нас одного за другим.
Покрытые защитным гелем окровавленные бирки в наших желудках отправили в ответ на запрос информацию о личностях хозяев, которые мы присвоили себе. Солдат продублировал данные в тетрадь, сверился с какой-то программой, удовлетворился ответом и пропустил нас.
«Вот болван», – подумал я.
Похоже, ему было совершенно плевать, совпадают ли данные по документам с реальностью. Как будто первостепенное значение имела та информация, которую транслировали бирки изнутри наших тел.
Совершенно немыслимый для США и других ведущих капиталистических стран способ удостоверения личности. Дешевка, и доверие к нему тоже дешевое. Вот у нас в стране любые данные необходимо подтверждать разнообразными биометриками. Одной только информации о человеке мало для его верификации. Существуют подкрепляющие способы удостоверения личности, для корректной работы которых разработана огромная база данных. Даже курьер в «Доминос» не отдаст вам пиццу, пока не приложите большой палец к считывателю.
А этим достаточно свериться со сводной табличкой из какого-то там офисного редактора. Похоже, тут превалирующая ценность именно у данных как таковых. Это более-менее актуально для всех отсталых стран, в которых творится полный информационный кавардак, и никакой грамотностью по части управления данными тут даже не пахнет.
Мы высадились из пикапа у развалин бывшей церкви.
– Стреляют, – заметил Алекс.
Откуда-то из восточной части города спорадически долетали сухие щелчки.
– Похоже, пока не полностью контролируют город.
– Возможно, – отозвался Леланд, проверяя автомат.
Калашников, наверное, не сломается, даже искупавшись в болоте, но родных SOPMOD-наворотов сильно не хватало. Тем не менее по патрону из каждого магазина мы вытащить не забыли. Когда из-за полной комплектации снарядами пружина сжата до предела, подача патронов может потерять плавность.
– А может, расстреливают жителей.
Мы умолкли и чинно пошли вглубь вражеского стана. Тут и там догорали дома, валялись останки очевидных гражданских. Одной статной даме отстрелили правую половину головы, и разлетевшиеся из нее детали сияли в отблесках пламени. За ее руку крепко держался сын или дочь – словом, ребенок, от которого не осталось тела, только тонкая ручка с цепкими пальчиками.
Алекс хлопнул меня по плечу. Я обернулся туда, куда он кивнул, и увидел на центральной площади несколько шеренг мальчишек в обычной одежде. Им в плечи внедряли идентификационные бирки. Тех, кто остался в живых, забирали воевать.
Детей, которые жизни-то не знают, похищают, чтобы сделать из них солдат. Немало пришло и по своей воле. Потому что солдатам полагается идентификационная бирка.
Такая же бирка, какие лепят на товары, громоздящиеся на полках магазинов. Только мальчишкам-солдатам их внедряют под кожу. Бирки, широко распространенные в зонах гражданской войны, те, которые сейчас в наших желудках подтвердили наши фальшивые личности, такие же дешевые, как те, что для складов и супермаркетов производили гигантскими объемами на заводах в Оклахоме и Осаке.