Органы государственной безопасности и Красная армия: Деятельность органов ВЧК — ОГПУ по обеспечению безопасности РККА (1921–1934)
Шрифт:
Успешность работы арестованных «вредителей» признавали и в руководстве военного ведомства. Заместитель наркома по вооружению И. Уборевич в письме на имя председателя ОГПУ В. Менжинского отмечал: «Первые результаты конструкторских и научно-исследовательских работ в ОГПУ вредителей надо признать вполне удовлетворительными… Считал бы своевременным и целесообразным для руководства работами вредителей создать тройку в составе: т. Уборевич (председатель), т. Прокофьев (ОГПУ) и т. Уншлихт (ВСНХ). Обязать отчитываться о работе вредителей один раз в 3 месяца перед ЦК или кому поручит ЦК Прошу Вашего мнения, после чего хотел бы вместе с Вами внести эти предложения в ЦК» [1074] .
1074
Там
В. Менжинский и его коллеги посчитали, что И. Уборевич намерен воспользоваться результатами работы «вредителей» для упрочения своего положения. Поэтому ответ был направлен лично наркому К. Ворошилову. В данном документе чекисты не без умысла сообщили, что создание тройки нежелательно, т. к. «мы не можем лишить себя права по этим вопросам иметь непосредственное сношение с Вами, как лицом, от которого зависит руководство всем Наркомвоенмором, в том числе и работами по линии т. Уборевича» [1075] .
1075
Там же, л. 26.
Кроме того, В. Менжинский указал на неверный подход И. Уборевича к формированию состава тройки, исключавший привлечение Особого отдела «как учреждения ОГПУ, которое имеет надзор по всем вопросам, связанным с Красной армией, в том числе и по работе вредителей». В рамках нашего исследования важны еще два тезиса, обозначенные руководителем органов госбезопасности: 1. «Работа вредителей может иметь продуктивность только в том случае, если они чувствуют себя на тюремном положении, как лица, принесшие колоссальный вред Красной армии, хотя бы в упущении темпов, не говоря уже о прямом вредительстве»; 2. «ОГПУ опасается, что, почувствовав свою близость к ВСНХ и НКВМ, они будут чувствовать себя на положении амнистированных. Последнее уже неоднократно случалось, и результаты получались неважные» [1076] .
1076
Там же.
Как мы видим, чекисты, во-первых, не желали делиться с кем-либо достигнутыми результатами при использовании труда «вредителей» и, во-вторых, признавали, что многие из осужденных по вредительским делам отбывают наказание лишь за «упущение темпов» на порученных им до ареста участках работы в оборонной сфере. Данный тезис еще раз подтверждает наш вывод об арестах «вредителей» и их осуждении как о методе внеэкономического принуждения к интенсивному труду, резкому подтягиванию производственной дисциплины у военных и инженерно-технических кадров, и прежде всего из числа «спецов».
Однако многие крупные военные деятели полагали, что именно вредительство имеет место во многих областях.
Вот, к примеру, что писал М. Тухачевский Председателю Реввоенсовета СССР и наркому К. Ворошилову, подытоживая результаты работы специально созданной комиссии по пороховому производству: «В общем, в целом создалось совершенно определенное впечатление, что в пороховом производстве мы имеем дело не с инертностью и рутиной, а с предателями и вредителями» [1077] .
1077
Генерал В. С. Михайлов. 1895–1929. Документы к биографии. М., 2007. С.50.
В официальных документах, прежде всего в указаниях для местных органов, аппарат ОГПУ также не снимал вопрос о наличии вредительства. По-иному и быть не могло. Высшее партийное руководство, несмотря на принятое (на заседании Политбюро 2 августа 1928 г.) решение об осторожном подходе к арестам «специалистов», продолжало настаивать на активизации работы по вскрытию фактов вредительства [1078] .
Завершая
1078
Лубянка. Сталин и ВЧК — НКВД Январь 1922 — декабрь 1936. С. 178.
При этом акцент делался на возможном вредительстве. Так, в циркуляре ОГПУ № 311/00 от 22 ноября 1930 г. указывалось на засоренность мобилизационных органов социально чуждым элементом. Из всех мобработников Украинского военного округа 13 % являлись бывшими офицерами царской армии и еще 8 % происходили из дворянских семей и духовного сословия. Поэтому ОГПУ приказывало: «Агентурную проработку мобвопросов проводить под углом выявления вредительства и шпионажа» [1079] .
1079
ЦА ФСБ РФ, ф.2, оп. 8, д. 857, л. 212.
На выявление актов вредительства обращалось внимание и в циркуляре ОГПУ от 19 марта 1932 г. В этот раз упор делался на мобилизационные вопросы по линии ВОСО, поскольку на органах военных перевозок лежала ответственность за сосредоточение частей и соединений РККА на вероятных театрах военных действий [1080] .
С учетом такого рода указаний неудивительно, что преступно-халатное отношение к порученному делу расценивалось на практике как вредительство, если к разного рода нарушениям были причастны «бывшие люди».
1080
ЦА ФСБ РФ, ф. 6, оп. 1-т, д. 63, л. 39.
Фактов «вредительства» за 1930–1931 гг. было выявлено немало. В то же время отчетные документы, поступающие в ОГПУ с мест, выводы по результатам их анализа со всей очевидностью показывали, что первоосновой подавляющего числа «вредительских актов» являлись решения, принимаемые на самом высшем военно-политическом уровне.
Для чекистского руководства не являлось секретом то обстоятельство, что в аппарате военного наркомата и РВСС на протяжении 1930–1931 гг. шла упорная борьба двух группировок.
Одну из них, возглавляемую К. Ворошиловым, можно условно назвать «реалистами», а вторую, где главенствовали М. Тухачевский и поддерживавший его в то время С. Каменев, также условно — «красными милитаристами». Разница в подходах группировок к вопросу дальнейшего строительства, а точнее, реконструкции РККА заключалась, в основном, в темпах и масштабах данной работы. Решающую роль во временном доминировании той или иной группировки играл Генеральный секретарь ЦК РКП(б) И. Сталин.
Как известно, на начальном этапе противоборства он склонялся к поддержке К. Ворошилова и его сторонников. Достаточно вспомнить реакцию «вождя» на предложения М. Тухачевского относительно плана резкого наращивания вооружений в марте 1930 г. «План сбивается на точку зрения „чисто военных“ людей, — писал И. Сталин, — нередко забывающих о том, что армия является производным от хозяйственного и культурного состояния страны… Осуществить такой „план“ — значит наверняка загубить и хозяйство страны, и армию. Это было бы хуже всякой контрреволюции» [1081] .
1081
Самуэльсон Л. Красный колосс. Становление военно-промышленного комплекса СССР. 1921–1941. М., 2001. С. 126.