Органы государственной безопасности и Красная армия: Деятельность органов ВЧК — ОГПУ по обеспечению безопасности РККА (1921–1934)
Шрифт:
Однако с осени 1930 г. курс И. Сталина в области военного строительства начинает меняться. В письме к В. Молотову от 1 сентября читаем о необходимости развертывания не менее 150–160 пехотных дивизий в случае войны с Польшей, Румынией и Прибалтийскими странами, что на 40–50 дивизий больше, чем предполагалось по ранее данной установке Политбюро [1082] . Через четыре месяца, 10 января 1931 г., И. Сталин инициировал решение Политбюро о создании комиссии по «танкизации» РККА, в которую вошли ответственные работники ВСНХ и НКВМ, включая и командующего войсками ЛBO М. Тухачевского [1083] . А в начале июня последний был перемещен по службе в Москву, где назначен начальником вооружений РККА и заместителем наркомвоенмора. На этом посту М. Тухачевский, чувствуя
1082
Письма И. В. Сталина В. М. Молотову. 1925–1936 гг. Сб. док. М., 1995. С. 209.
1083
Кен О. Указ. соч. С. 175.
К. Ворошилов пытался сопротивляться, но это создавало для него реальную угрозу быть обвиненным в «правом уклоне». Силы наркома по сдерживанию интенсивной милитаризации постепенно, но неуклонно таяли. Серьезным предупредительным сигналом для него стал факт совершенно неожиданного снятия с повестки дня 6-го Съезда Советов СССР доклада наркомвоенмора [1084] .
Однако, как справедливо отметил О. Кен, известный исследователь практики формирования в СССР мобилизационных планов и связанных с ними политических решений, сопротивление К. Ворошилова продолжалось как минимум до лета 1931 г. [1085]
1084
Бюллетень № 1. Заседание первое. 08.03.1931. С. 4 // Шестой Съезд Советов: Стеногр. отчет. М., 1931.
1085
Кен. О. Указ. соч. С. 195.
Как мы уже указывали, ОГПУ именно в 1930–1931 гг. проявило максимум активности в изучении недостатков по мобилизационным вопросам и в выявлении их причин. В итоге, на Лубянке тоже «поправели» вслед за военным наркомом. По крайней мере, это можно отнести к руководству армейской части Особого отдела ОГПУ. Подтверждением такой позиции особистов явилась докладная записка в ЦК ВКП(б), а фактически И. Сталину, зарегистрированная 1 августа 1932 г. Дошла ли она до адресата, установить, к сожалению, пока не представляется возможным, поскольку в материалах секретного делопроизводства ОГПУ сохранился лишь отпуск указанной записки с пометкой 1-го заместителя председателя И. Акулова: «т. Менжинскому» [1086] . Подлинник же, если он все же был, направлен И. Сталину и, вероятно, хранится в закрытых фондах Архива Президента РФ. В любом случае, нам интересен текст документа и заключительные выводы, сделанные помощником (по военной линии — A. З.) начальника Особого отдела ОГПУ Л. Ивановым.
1086
ЦА ФСБ РФ, ф. 2, оп. 10, д. 94, л. 1.
«В результате недостаточной материальной обеспеченности действующего мобилизационного плана № 11, — писал Л. Иванов, — мобготовность РККА на сегодня не может быть признана удовлетворительной» [1087] .
По данным ОО ОГПУ, винтовок имелось лишь 85 % от потребности, станковых пулеметов — 68 %, ручных гранат — 55 %, револьверов — 36 %. Еще плачевнее обстояло дело в артиллерии: модернизированных гаубиц — 26 %, 107-мм пушек — 15,8 %, 76-мм пушек — 7 %. Представлялось возможным вооружить только 40 % артиллерийских полков стрелковых дивизий и не более 10 % полков в стрелковых корпусах. Из почти 150 дивизий, разворачиваемых по мобилизационному расписанию, полковыми пушками образца 1927 г. можно было укомплектовать лишь одну треть, а противотанковыми орудиями — около 10 дивизий.
1087
Там же, л. 1.
Реальная обеспеченность мобрасписания № 11 по авиации видна из следующих, приведенных в докладной записке, цифр: «По самолетам (в том числе устаревшим и неполноценным) — 47 %, по моторам — 65,5 %, по авиаболтам — 18 %, по химическим
Для полноты картины Л. Иванов отметил, что даже сформированные в 1931 г. воинские части не боеспособны, поскольку батальонной, зенитной и противотанковой артиллерии не имеют вообще, а автобронетанковой техники поставлено от промышленности и со складов не более 10 % от потребности.
1088
Там же, л. 3.
После детального описания сложившейся ситуации особисты изложили причины, приведшие к снижению мобилизационной готовности РККА. Основными из них являлись следующие:
1. Определение количества подлежащих развертыванию воинских частей без учета фактического поступления от промышленности боевого имущества и необходимости накопления запасов на ведение войны;
2. Включение в штаты развертываемых частей боевых средств, имеющихся лишь в виде опытных образцов, не принятых еще на вооружение армии или даже проектируемых;
3. Разработка схемы развертывания по мобрасписанию № 11 без учета ресурсов страны;
4. Крайне неудовлетворительное выполнение промышленностью плановых заказов НКВМ [1089] .
Среди тех, кто предоставил чекистам исходную информацию для докладной записки, скорее всего, были начальник Организационно-мобилизационного управления Штаба РККА С. Венцов и начальник Артиллерийского управления Н. Ефимов. Они (еще до утверждения на Политбюро мобилизационного варианта № 11) критически расценивали возможность его полной реализации, но не смогли отстоять свои взгляды под напором М. Тухачевского, уже получившего к тому времени поддержку Генерального секретаря ЦК ВКП(б) [1090] .
1089
Там же, л. 7.
1090
Кен О. Указ. соч. С. 162–163.
Если предположить, что докладная записка Л. Иванова была одобрена руководством ОГПУ и оказалась на столе у И. Сталина, то чекистам, кроме окрика из Кремля, ожидать было нечего. Ведь сомнение в возможности форсированной реконструкции РККА расценивалось как поддержка правого уклона в военном строительстве.
В контексте нашего исследования важно подчеркнуть, что в ОГПУ, в его руководящем звене, имелись люди, фактически согласные с позицией К. Ворошилова и его группой «реалистов». Принять позицию «милитаристов» означало для них вновь начать поиски «вредителей», однако теперь уже не среди бывших офицеров и генералов, а среди тех, кто встал на их место в органах военного управления и в оборонной промышленности.
Нет оснований утверждать, что такие фигуры, как В. Менжинский, Г. Ягода, а также их ближайшие сподвижники и единомышленники — Г. Прокофьев (заместитель председателя ОГПУ и куратор Экономического управления), И. Леплевский (начальник Особого отдела), имевшие прямое отношение к обеспечению безопасности вооруженных сил и оборонной промышленности, отказались от своих подходов к оценке разного рода недостатков, в том числе и в мобилизационных вопросах. Однако реальное состояние дел в сфере подготовки страны к возможной войне и на них оказывало свое влияние. По крайней мере, начиная с осени 1931 г. в документах по оперативной работе, выпущенных за их подписями, все реже упоминается термин «вредительство». Более того, на заседаниях судебной коллегии ОГПУ чаще стали приниматься решения о сокращении сроков содержания в лагерях и даже об освобождении лиц, ранее осужденных за вредительскую деятельность.
В приказе ОГПУ № 585 от 12 октября 1931 г. прямо говорилось о снижении уровня расследования по уголовным делам. Конкретно отмечались серьезные недостатки в следствии по вредительству: подчеркивалось, что слабое внимание уделялось детальному выяснению обстоятельств вредительской деятельности антисоветских организаций и отдельных лиц. Если речь шла о военнослужащих, то зачастую не принимались во внимание данные, характеризующие их боевую и служебную деятельность, предшествующие оценки их вклада в дело строительства РККА и укрепление оборонной промышленности [1091] .
1091
Мозохин О.Б. Право на репрессии. М., 2006. С. 99–101.