Органы государственной безопасности и Красная армия: Деятельность органов ВЧК — ОГПУ по обеспечению безопасности РККА (1921–1934)
Шрифт:
В своем письме В. Менжинскому, в то время заместителю председателя ОГПУ, глава ведомства госбезопасности Ф. Дзержинский прямо указывал, что чекистские сводки «дают одностороннюю картину — сплошную черную — без правильной перспективы…» [323] . Однако дальше констатации данного факта и опасения, что подобная информация вызывает негативное отношение к некоторым аспектам деятельности ОГПУ даже у членов ЦК, каковым, кстати, являлся и нарком по военным делам Л. Троцкий, автор письма не шел. А мы добавим: да и не мог идти. Сама природа спецслужбы, использование ее партийно-политическим руководством страны в 20-30-х годах в качестве инструмента контроля за работой государственных органов, и военных в том числе, приводило к результату, подмеченному Ф. Дзержинским.
323
Большевистское
Но недовольство командно-политического состава проявлялось, в основном, не из-за того, что чекисты предоставляли негативную информацию и необходимо было принимать в этой связи какие-либо меры. Главное состояло в том, что сотрудники органов госбезопасности зачастую направляли свою информацию по вертикали, основываясь на определенных Центром перечнях срочных донесений, отчетах за соответствующий период.
Понятно, что вышестоящие чекистские инстанции, опираясь на материалы с мест, информировали соответствующие военные инстанции, вплоть до РВС СССР. Отсюда и санкции за допущенные нарушения, упущения по службе и противоправные действия в отношении отдельных ответственных представителей командного и политического состава.
Анализ практики информирования командования, основанной на нормативных актах ВЧК — ОГПУ, позволяет сделать вывод, что уровень информирования был поднят до командования военных округов. Это подчеркивалось, например, в циркулярной телеграмме ВЧК от 2 июля 1921 г. [324] А в ноябре 1922 г. появился совместный приказ РВСР и ГПУ № 2521/471. В нем указывалось: «Обязать начальников Особых отделов периодически, не реже чем каждые две недели, делать личный информационный доклад по политической линии члену соответствующего Реввоенсовета. В случаях поступления сведений о фактах, могущих угрожать значительными осложнениями в воинских частях, начальник Особотдела обязан немедленно ставить в известность РВС…» [325]
324
ЦА ФСБ РФ, ф. 66, оп. 1 д. 104, л. 225.
325
Там же, д. 112, л. 304.
Лишь в редких случаях установленный порядок распространялся и на комиссаров дивизий.
Для увязки деятельности командования, политических органов, ВЧК — ОГПУ, военных прокуроров и трибуналов была найдена специальная организационная форма в виде постоянных военно-политических совещаний.
Порядок их образования и функционирования был объявлен совместным приказом РВСР и ГПУ № 447/73 от 20 февраля 1922 г. [326]
В приказе говорилось о цели создания совещаний, под каковой имелось в виду согласование действий и взаимное информирование всех политических учреждений. Выделялись три уровня указанных совещаний: центральное, окружное (или фронтовое) и дивизионное. Председательствовать на совещаниях должны были члены Реввоенсоветов, либо помощники командующих войсками по политической части, либо соответствующие военкомы. Четко определялись члены центрального совещания:
326
Там же, л. 307.
1. Начальник политического управления РВСР;
2. Начальник Особого отдела ОГПУ;
3. Командующий войсками ОСНАЗ;
4. Комиссар штаба Красной армии;
5. Начальник разведывательного управления;
6. Председатель военного трибунала;
7. Начальник военной инспекции наркомата РКИ.
В приказе излагались и конкретные задачи созданного органа: разбор текущих дел, касающихся нескольких учреждений; разрешение возникающих конфликтных ситуаций и недоразумений между политическими учреждениями в округах, корпусах и дивизиях [327] .
327
В
Указанный приказ действовал до 25 июня 1923 г., когда, с учетом наработанной практики, был издан новый нормативный акт — приказ РВСР № 1411/383, отменивший все ранее действовавшие документы, определявшие работу политсовещаний. Как теперь формулировалась его цель, увидим из приводимого фрагмента приказа: «В целях согласования деятельности всех политических учреждений, взаимной информации о работе отдельных управлений, входящих в состав данного войскового объединения, выработки единой политической линии, совместного осуществления директив высших органов, разрешение конфликтов и недоразумений местного характера между политучреждениями дивизий, корпусов, округов (армий, фронтов, флотов), а также проведения кампании по ликвидации нездоровых явлений и уклонов в жизни Красной армии и Флота…» [328]
328
РГВА, ф. 4, оп. 14, д. 57, л. 24.
Состав участников политсовещания сохранялся тот же, с добавлением военного прокурора и ответственного секретаря Партийной комиссии.
Более детально работа политсовещаний излагалась в инструкции, объявляемой указанным выше приказом [329] .
Предполагалось созывать совещание не реже одного раза в месяц для окружного уровня и не реже двух раз — для корпусного и дивизионного. Все принимаемые решения являлись, согласно инструкции, обязательными для исполнения всеми участниками.
329
Там же, л. 26–28.
В случае, если участники совещания не смогли найти общего решения, протокол направлялся на рассмотрение в вышестоящую структуру, вплоть до Центрального политического совещания.
Вся документация совещаний, прежде всего протоколы, являлась секретной, и ее надлежало хранить лично председателям.
Таким образом, в лице политических совещаний была найдена форма увязки деятельности особых отделов ГПУ — ОГПУ с другими структурами, что положительно сказалось на правовом регулировании их работы, на эффективности мер, принимаемых для устранения разного рода недостатков.
Судя по сохранившимся документам, политические совещания функционировали по крайней мере до конца 1920-х годов.
Ясно, что любые нормативные документы могли определять лишь основу взаимодействия. Многое зависело от личностных отношений конкретных руководителей. В связи с этим следует отметить роль И. Уншлихта.
В августе 1923 г. высшей партийной инстанцией было вынесено решение о перемещении заместителя председателя ГПУ, а фактически руководителя органов госбезопасности того времени, в военное ведомство. Это было сделано явно вопреки желанию самого И. Уншлихта. Достаточно красноречиво об этом говорит его прощальное письменное обращение к коллегам по ОГПУ.
Первоначально его назначили начальником снабжения РККА, а затем заместителем наркома по военным и морским делам и зампредом РВСР с подчинением ему военной разведки, а также поручили курирование всех заграничных контактов по линии РККА и частично военной промышленности. По штабу РККА и аппарату РВСР циркулировали упорные слухи, что по заданию партийных верхов И. Уншлихтом было симулировано резкое расхождение во взглядах с Ф. Дзержинским. Именно это позволило сломить сопротивление Л. Троцкого при переводе заместителя председателя ГПУ на работу в РВС. С первых дней пребывания в новой должности И. Уншлихт начал постепенно выдавливать из центрального аппарата ставленников тогдашнего наркомвоена [330] .
330
ЦА ФСБ РФ, ф. 2, оп. 2, д. 27, л. 13.