Ориан, или Пятый цвет
Шрифт:
— А кто сидит слева от «вашего» министра? — спросила Ориан.
Советник оторвался от тарелки.
— Это Октав Орсони, своеобразный нефтяной король. Он давно сотрудничает с министерством: Африка, Азия… Бывший протеже Байяра. Мы перед ним в неоплатном долгу.
— За контракт «Аэробус» — «Пан-Американ»? — с простодушным видом спросила Ориан.
— Не думаю, хотя от этого господина можно всего ожидать. У него знакомства во всех странах мира, и он большой ловкач. К примеру, у нас возникли трудности с оппозицией по поводу ядерной программы Бирмы. Так что вы думаете?.. Он сейчас улаживает все с мастерством, которое заставило бы покраснеть говорунов с набережной Орсе.
Подали седло барашка
Она изучала Дюбюиссона, всматриваясь в его лицо, осанку, пыталась составить о нем мнение. Возможно ли, что человек с таким чистосердечным, обезоруживающим взглядом способен ради власти убирать с дороги ненужных людей? Следователь не забыла слов Эдгара Пенсона. Она видела фотографии министра в компании с Орсони. Все сходилось, все вроде бы было ясно… Пенсон считал, что заслуга ее в том, что она с уважением относится к идее — несмотря на разочарования 80—90-х годов — о существовании разделительной линии между правыми и левыми. Она была уверена, что лишь правые могли сотрудничать с режимом, попирающим права человека. А ведь именно Дюбюиссон, перебежавший из партии умеренных, занимался бирманским делом, погоняемый пройдохой Орсони, который без малейшего зазрения совести вырвал у соперника контракт во имя политики и божественного доллара. Если уж Пенсон придерживается этого тезиса, значит, у него есть на это причины, подумала Ориан, которая не спускала глаз с министра.
Никто за ее столом, похоже, не узнал Ориан. Никто не спрашивал, кто она, с каким министром или промышленником работала. Вопрос отпадал сам собой, поскольку она была в числе приглашенных. Ориан решила, что отсутствие любопытства объясняется их равнодушием к женщинам, и была рада, что не пришлось говорить этим вальяжным господам, что она занимается расследованием финансовых правонарушений и законности их действий.
— Правительство здесь в полном составе? — спросила Ориан молодого советника.
— Вы не знаете в лицо министров? Они все там, за президентским столом.
И он стал давать им короткие характеристики, не лишенные остроумия и беззлобной насмешки, достойные войти в «Кто есть кто» или в популярную рубрику в «Гана».
— Я показал вам своего министра. Справа от президента находится хозяин набережной Орсе Луи де Маржери. Если бы вы видели его три года назад! Он был лысый как колено. Имплантация прошла успешно, и, по-моему, президент посадил его рядом с собой, чтобы выкачать из него рецепт.
Он сделал паузу, чтобы посмотреть, оценила ли Ориан его юмор. Улыбка молодой женщины вдохновила его на продолжение.
— Далее — министр экономики и финансов Марк Пено с супругой. Ее прозйали «великой среброносицей», так как она велела окантовать серебром все дверные и оконные рамы в своих личных апартаментах в Берси. Пено, он попроще. Посмотрите на его поношенный костюм, у него не нашлось ничего лучше. А вот жена его, я уверен, продолжала бы сверкать, даже если бы погасли все люстры.
Ориан искренне смеялась. Она не дотронулась до сыров, но почувствовала, как у нее просыпается аппетит при виде пралине с засахаренными персиками в вине. Бокалы снова были наполнены шампанским, но она лишь пригубила. Советник последовал ее примеру, потом продолжил представление.
— Слева от президента — почетный гость этого вечера,
При малейшей возможности эти неименитые силятся блеснуть, рассказывая занимательные истории и анекдоты. Цель одна: рассмешить президента и заставить его вслух произнести фамилию остроумного незнакомца.
— А кто там, на краю президентского стола, его лицо плохо различимо?
— Рядом с красавицей Перванш Перье?
— Тот, кто курит длинную сигару, поглядывая в потолок.
— Ах, этого я упустил. Это министр промышленности, Пьер Дандьё. У него такой вид потому, что он смертельно скучает и ждет только одного: чтобы президент положил свою салфетку на стол, что служит знаком окончания приема.
— Он не любит празднества?
— Только те, которые устраивают другие. Его приемы да улице Гренель пользуются большим успехом. Они роскошны. На них приглашается множество красивых женщин… вроде вас, — рискнул добавить советник.
Ориан порозовела и поблагодарила его, подняв свой бокал с шампанским.
Когда глава государства дал сигнал к окончанию приема, гости встали и не спеша направились в холл, где разобрали свои плащи, заканчивая беседу на ступенях Елисейского дворца. Двор был ярко освещен. На часах стояли республиканские гвардейцы. Шел второй час ночи. Ориан, приехавшая на такси, пошла к выходу, на какое-то время остановилась, разглядывая расходившихся гостей. Она почти последней сошла с крыльца, уже установили стальной прут — это означало, что проезд машин отныне запрещен. Ориан шла по улице Фобур-Сент-Оноре, в голове шумело от этого удивительного вечера. Не потому, что она была очень впечатлительной. Просто в последние годы ей не так часто удавалось хотя бы на несколько часов забыть о своих изнурительных досье. В ее жизни было мало событий. В голове Ориан вертелись слова песенки Джонни: «Я забыл жить…» И вдруг она почувствовала, что что-то в ней зашевелилось, задышало, она ощущала внутри себя любовь, она чувствовала, что начинает жить.
Когда Ориан садилась в такси, со стороны площади Согласия показался мотоцикл. Ее сердце едва не разорвалось. На этот раз это был он — ее рыцарь. Как узнал он, что она ужинала в Елисейском дворце? Позже он ей, конечно, скажет, а пока попросил лишь покрепче держаться за его талию.
47
Свет просочился в спальню, выходившую окнами во двор. Ориан открыла один глаз и перевернулась на бок: еще не было восьми. Она задвинула двойную штору, чтобы в спальне стало темнее. Эдди спал в нескольких сантиметрах от нее, лежа на животе и засунув руки под подушку. Она обратила внимание, что во сне лицо его было моложе. Они страстно предавались любви и заснули умиротворенными и счастливыми. Эдди вздохнул. Ориан покрыла его спину поцелуями, легкими прикосновениями влажных губ, и Ладзано, широко открыв глаза, смотрел на нее и улыбался. Никогда еще Ориан не испытывала такого полного наслаждения. Тело этого крепкого и чувственного мужчины, вытянувшееся под ней, было неисчерпаемым источником эмоций, которые наэлектризовывал и ее, заставляя дрожать. Они вновь погрузились в сон.