Ориан, или Пятый цвет
Шрифт:
Ориан так не считала. Заскучав, она отвела взгляд. Ей не хотелось больше видеть своего шефа, не могла она смотреть и на китайскую капельницу, перемешивающую ее кровь. Она закрыла глаза и увидела лицо Ладзано: улыбающееся, спокойное лицо. Он смотрел на нее с какой-то настойчивостью и немного насмешливо, что-то говорил — губы шевелились, но она не могла слышать его слова. Он что-нибудь сказал ей перед смертью? Нет, ничего, она была в этом уверена. Но документы? Эти неоспоримые улики, из-за которых уже убили троих близких ей людей? Ориан почувствовала, как к горлу подступают слезы, но горло сжалось — то ли от ярости, то ли от горя.
Несколько приободренный, Гайяр собрался покинуть ее квартиру. Он знал, что Ориан
— Пора приставлять ко мне телохранителей, вы так не думаете?
Старый следователь вздрогнул.
— Телохранителей? Но зачем? Дело затухнет, если вы от него откажетесь. Занимайтесь-ка лучше своими высокопоставленными мошенниками, которые грабят государство, это менее рискованно и более благородно, поверьте мне.
Ориан уставилась в потолок. Она хотела бы, чтобы, сиделка вытащила из нее иглу, убрала жидкость — витамины, как ранее уточнила Элен, — но та уже вышла из комнаты.
— Не рассчитывайте на меня, я не разрешу продолжать. Я пока в порядке, голова моя на плечах, и я чувствую, что недалеко то время, когда веские доказательства сами всплывут.
— Но против кого, о боги! — разгорячилась Ориан. К ней вернулся ее обычный цвет лица. Кровь вновь циркулировала в ней. — Честно говоря, не знаю, против кого, — продолжила она, — но я это узнаю, можете поверить.
— Тогда держите меня в курсе своих действий, — потребовал Гайяр. — Сообщайте мне обо всем, прошу вас. Это дело не входит в ваши обязанности. Вам известна инструкция?
От шефа не укрылось замешательство Ориан.
— Я буду держать вас в курсе, — наконец ответила она. — Но при одном условии.
— Каком? — добродушно проворчал Гайяр — люди, давно знавшие его, редко слышали от него подобное ворчание.
— Ни слова Маршану. И не верьте ни одному его слову. Я не делаю ничего плохого и противозаконного.
— Вы уверены?
— Абсолютно, — солгала Ориан.
Гайяр задумался.
— Ладно, Ориан. Когда оправитесь, поговорим. Я вам обещаю, что Маршан ничего не узнает. У вас есть сомнения по поводу него?
— Не только сомнения. Уверенность, что он не тот, за кого себя выдает.
Гайяр нежно поцеловал Ориан в щеку.
— А как же быть с телохранителями? — поинтересовалась она.
— Я сделаю все необходимое. Положитесь на меня.
Легкая улыбка пробежала по ее лицу. Как только он вышел, она выключила прибор и закрыла дверь на ключ.
«Тем хуже для сиделки. Пускай отдохнет», — сказала себе Ориан.
Затем она набрала номер телефона. Узнав ее голос, собеседник на другом конце, казалось, остолбенел.
— Нет, — сказала она, — сегодня ролики отменяются. Встретимся в обычном месте в обычное время. Я приду.
Она положила трубку. Видимо, пресса еще не узнала, что она была вместе с Ладзано в момент его убийства. Она могла сообщить об этом великому Пенсону.
51
С коробочкой антидепрессантов в сумочке, со своими верными темными очками на носу, несмотря на сумерки, Ориан Казанов вышла на улицу тотчас же, как только такси, заказанное десять минут назад, подъехало к ее дому. Ее пугало предстоящее возвращение на место, где произошла драма. Там до сих пор было очерчено мелом, стоял полицейский. К своему великому удивлению, Ориан снесла удар. Она старалась мысленно восстановить все, что знала с самого начала.
Совершенно очевидно, что кража документов здорово ударила по человеку, скрывающемуся под именем Артюр, и толкнула его на убийство. Подобные действия совершались им всякий раз, как он чувствовал близкую опасность.
Никогда еще Ориан не угрожали физической расправой. Ей случалось получать анонимные угрозы по почте или телефону, намекали на возможные неприятности бизнесмены, раздраженные ее несгибаемостью. Однако о ней много писали газеты («Хроника вас побаивается», — не раз повторял ей шеф с хитрой улыбкой), так что у нее была защита в виде средств массовой информации.
Мягкий воздух Парижа. Ориан приоткрыла окно в такси. Машина остановилась на красный свет, и она вздрогнула, увидев, что рядом затормозил мотоцикл, Мужчина в шлеме повернул голову к ней. Глаз его не было видно. Мотоциклист поднес руку к карману. Ориан почувствовала, как стынет в ее жилах кровь. В его руке оказался мобильник, которым он не успел воспользоваться: зажегся зеленый. Мотоцикл исчез во мраке. Оояан с облегчением вздохнула, но впервые в жизни почувствовала, что испугалась. Такси остановилось у книжного магазина дель Дука. Витрина была целиком заставлена новыми детективами. Заглавия кричали об убийствах, тайнах. Ориан, не задерживаясь, прошла в здание финансовой бригады, махнула рукой вахтеру и побежала по лестнице, не дожидаясь лифта. Вахтер, казалось, был доволен, что она не остановилась и не заговорила с ним. Войдя в свой кабинет, она напряглась. Все здесь говорило о Ладзано. Ее рабочий стол был повернут к окну, чтобы удобнее было следить за мотоциклистами, на столе лежали неубранные папки: она не успела спрятать их, когда он за ней приехал. Она все оставила как было, устремившись к нему. Ориан вспомнила, как бежала вниз по лестнице — тогда она чувствовала себя легкой как перышко, а сейчас превратилась в камень. «Хорошо еще, что я не носила с собой ни одной фотографии Эдди, — подумала она, — даже той, что хранилась в его досье». Правда, в какой-то момент у нее был соблазн взять ее. Осторожность помешала. Она печально поздравила себя за строгое отношение к делам. Вот только Ладзано поколебал ее уверенность в себе: втянул ее в незаконные действия — в кражу документов. Но где же они сейчас? Ни малейшего следа. Ни малейшей ниточки не вело к ним. А в этот раз она была одинокой. До ужаса одинокой.
Ожидая прихода Эдгара Пенсона, Ориан размышляла о создавшихся условиях: жизнь еще раз ударила ее. И все же она должна была признать своим трезвым умом, что ее внешняя метаморфоза, новая короткая стрижка, легкая одежда, так полюбившиеся духи, модные очки — все пошло прахом. Она чувствовала себя вдовой, не познавшей радостей жизни вдвоем, совместных планов, дальних путешествий, рождения ребенка. Супруги, которых она знала, часто жаловались на появление расчетливости; ее причиной было однообразие чередующихся дней и ночей, когда любовь остывает и иногда подавляет, душит, разочаровывает. Тем хуже, она хотела бы познать такую любовь с Эдди до конца, а теперь она была обречена лишь вечно желать этого.
Эдгар Пенсон уже добрую минуту стоял перед ней, но Ориан смотрела куда-то вдаль и не заметила присутствия репортера.
— Я застал вас с поличным во время раздумий, — любезно произнес он.
Ориан пришла в себя, улыбнулась. Журналист был бы неприятно поражен, узнав, что в данный момент Ориан меньше всего заинтересована в его профессиональных качествах; ей был нужен совет. Однажды он объяснил, чего ей не хватает, чтобы привлекать взгляды мужчин, и она была очень признательна за великодушные слова этому замкнутому человеку, от которого ничего не услышишь о его личной жизни.