Ориенталист

Риис Том

Уже на следующий день немецкий корабль вошел в бакинский порт. Лев снова смотрел на старый город, дворцы, средневековые бастионы — все, как прежде. Вот поистине волшебный, сказочный город, думал он, город, где чудес куда больше, чем в любом другом месте. Встретить их явился сам новый премьер-министр, уважаемый бакинский юрист, окруженный своими телохранителями, в сопровождении солдата, который нес флаг независимого Азербайджана. А когда они сошли, наконец, на берег, после нескольких месяцев опасных приключений, Лев впервые увидел отряд германских солдат. Когда они с отцом добрались до собственного дома, то обнаружили, что у их входных дверей стоят навытяжку два турецких солдата. В их доме, оказывается, были размещены на постой немецкий и турецкий офицеры. Абрам представился им, сообщив, что он — владелец этого дома, и постояльцы заверили его, что тут же переедут. Абрам упрашивал их остаться и быть его гостями, ведь места в доме было предостаточно, однако они отказались.

На этот раз им повезло. Лев понятия не имел, как станут развиваться события дальше. Он знал лишь, что они у

себя дома. Отец и сын Нусимбаумы вернулись на родную землю.

Глава 4. Бегство

Пребывание Нусимбаумов в Туркестане и Персии длилось, по-видимому, всего несколько месяцев, однако в Баку за это время произошло множество головокружительных политических пертурбаций. Город не раз осаждали, в нем заключались самые невероятные союзы, в которых участвовали и британцы, и представители Советов, и казаки, и эсеры, и немцы, и турецкая «Армия ислама» [53] , намеревавшаяся присоединить Азербайджан к Османской империи. Армянское население понесло массовые жертвы в результате кровавых побоищ. К моменту возвращения Льва в Баку город был в руках у турецких и немецких солдат.

53

Невероятная коалиция, созданная британцами, казаками и социалистами-революционерами (эсерами) настолько напугала Ленина, что он заключил секретное соглашение с командованием кайзеровских войск, предложив им соединиться с его большевистскими войсками, чтобы вновь взять Баку. — Прим. авт.

Хотя стены средневековой крепости и подверглись обстрелам со стороны, как минимум, трех армий, Лев обнаружил, что космополитическая смесь европейской и азиатской архитектуры, характерная для Баку, не слишком пострадала. Арбы с трупами пропали с улиц города. Пронизывающие октябрьские ветры с моря продували закоулки ханского дворца и средневековых мечетей, срывали листья с деревьев на бульварах, вдоль которых высились особняки нефтяных королей. Правда, многие здания были изрешечены пулями и повсюду высились новые сооружения, знаменовавшие собой результат многомесячной «политической борьбы», — это были виселицы.

Местные жители говорили, что виселицы были сооружены германскими и турецкими властями в целях восстановления порядка после осады города. К болтавшимся на виселицах трупам крепились картонки с надписями, например: «Повешен за кражу фунта орехов». Это возымело свое действие. «До оккупации, — вспоминал Лев, — Баку кишмя кишел всевозможными преступниками, а всего через пять дней после того, как город захватили турки и немцы, он стал эталоном честности, безопасности и порядка». В этом городе, который едва приходил в себя от многих месяцев осадного положения, самым серьезным преступлением стали попытки накопить излишки продовольствия и вздуть цены на товары.

Время бунта прошло. На нефтяных месторождениях вновь началась добыча «черного золота». На балконе отеля «Метрополь», высившегося над морем, снова сидели нефтяные тузы в вечерних костюмах, посасывая сигары и цедя шампанское из бокалов — только теперь им составляли компанию немецкие и турецкие офицеры. «Одним из первых, кто там появился, был турецкий паша, сумевший захватить Баку, — вспоминал Лев. — Его окружали со всех сторон германские офицеры, которые всячески старались превзойти друг друга в изысканности поздравлений и в изъявлении дружеских чувств. Я выступал в роли переводчика между ними и своим отцом». Льву очень нравилось переводить для немцев, которые произвели на него большое впечатление своим нежеланием принимать от населения привычные здесь «подарки» и тем более взятки. «Согласно общепринятому представлению, завоевателю не пристало платить за все, что принадлежало ему по праву сильного, однако ничто не могло убедить в этом немцев, — писал он. — Никогда прежде на Востоке не появлялись такие странные завоеватели».

Турки в этом отношении были ближе и понятней. И главное — те и другие были куда лучше большевиков. Может, вся эта революция — лишь тяжкий, кошмарный сон? Неужели он снова заживет прежней жизнью и у него опять будут телохранители, он будет часами читать книги в домашней библиотеке, участвовать в костюмированных балах, неторопливо прогуливаться, предаваясь своим мечтаниям, вдоль серых бастионов Старого города?

Но германо-турецкая оккупация Баку продолжалась всего несколько недель. В октябре 1918 года болгарский фронт развалился [54] , блок Центральных держав (Германия, Австрия, Болгария и Османская империя) оказался под ударом, так что и турецкое, и германское высшее военное командование, на уровне генеральных штабов, принялись умолять о заключении мира. В начале ноября 1918 года немцам пришлось передать управление Баку англичанам, которые вернули свои войска из Персии. Британские военные, получившие приказ о наступлении на Баку, не слишком радовались подобному развитию событий, ведь совсем недавно городское правительство было на стороне турок и немцев, которые вышвырнули англичан из Баку. И если во время своего первого пребывания в городе англичане держались высокомерно, то теперь они относились к его обитателям с нескрываемым презрением.

54

В сентябре 1918 года войска Антанты нанесли сокрушающее поражение болгарским войскам, которые с 1915 года воевали на стороне Германии. 29 сентября

Болгария подписала мирный договор со странами Антанты.

Тем не менее на несколько месяцев на Кавказе воцарился мир, и все наслаждались передышкой на общем фоне войн и революций. Более того, Азербайджан стал первым, реально функционировавшим демократическим государством в исламском мире. Здесь, впервые в истории мусульманского общества, женщины получили право голоса. Здесь начинала доминировать эта удивительная смесь качеств Востока и Запада, которая выделяла Баку на общем фоне еще в годы изначального нефтяного бума. Хотя коррупция и тайные закулисные сделки всегда характеризовали стиль жизни в этом центре нефтедобычи, он отличался и практическим плюрализмом. Политическая жизнь била ключом. Даже скептически настроенный начальник английского гарнизона и тот был под впечатлением от лидерских качеств азербайджанских государственных деятелей, особенно нового спикера парламента — усатого Расулзаде [55] , внешне напоминающего профессора. В 1919 году, на Парижской мирной конференции, президент США Вудро Вильсон также обратил внимание на Расулзаде, назвав его «весьма достойным, вызывающим интерес джентльменом из Азербайджана, который говорит на языке, что мне близок и понятен — в смысле идей, понимания, что такое свобода, а также, что есть право и справедливость».

55

Мамед Эмин Расулзаде (1884–1955) — основатель партии «Мусават» («Равенство»), сочетавшей идеи пантюркизма, панисламизма и социалистические идеи. Был первым председателем Национального совета Азербайджана, который просуществовал шесть месяцев, до конца 1918 года.

Несмотря на улучшение отношений между оккупационными войсками и азербайджанцами, все, что им не нравилось, англичане объявляли нарушающим «принципы цивилизованного общества». Это, быстро понял Лев, маскировало жесткое условие: если что не так, британские войска тотчас снимутся с места и уйдут восвояси, оставив Азербайджан на произвол судьбы. А в августе 1919 года они и в самом деле покинули Баку. Демократически избранное правительство всячески приветствовало грядущую независимость, однако у всех на уме был один и тот же вопрос: способен ли будет демократический Азербайджан защититься от большевистского колосса к северу от своих границ? И все же, когда англичане ушли, все в Баку испытывали воодушевление. Предприниматели, такие, как Абрам Нусимбаум, были теперь в состоянии вести дела в столице собственного, независимого государства, которое не было более ни окраиной Российской империи, ни протекторатом Британской империи.

«Для нефтяных магнатов, которые теперь пришли к власти, настала лучшая пора за всю их жизнь», — писал Лев. Он всегда вспоминал об этом периоде, о целом годе существования независимой азербайджанской республики, как о времени непреходящего оптимизма. Беседуя с Зулейкой Асадуллаевой, младшей сестрой школьного товарища Льва, я получил подтверждение тому, что подобные ощущения испытывали тогда многие. «Мы все очень гордились нашей независимой, современной мусульманской республикой, — сказала она мне. — У нас женщинам разрешили голосовать на выборах — такого тогда не было нигде в мусульманском мире! Наше правительство возглавляли просвещенные, образованные государственные деятели, и оно было относительно некоррумпированным. Казалось, что все складывается слишком хорошо — настолько, что в это было даже трудно поверить. Так оно и оказалось! Наши руководители не понимали тогда, что мы были совершенно беззащитны».

Азербайджанский парламент, проведя соответствующие переговоры, заключил со своими соседями необходимые политические и экономические договора. Была заключена эксклюзивная сделка на разведку новых месторождений с компанией «Датч-Шелл» (хотя и на не слишком выгодных для Азербайджана условиях). В России все еще полыхала Гражданская война, а на Кавказе воцарился мир, суливший развитие и процветание.

Однако то было кратковременное затишье перед бурей.

В «Нефти и крови на Востоке» Лев описывает званый обед в узком кругу, который однажды вечером устроил его отец для членов азербайджанского правительства. Когда закурили сигары, речь зашла о развертывании армейских подразделений. Министр торговли и начальник военной администрации Баку, оставшиеся дольше прочих гостей, принялись обсуждать проблему обуздания беспорядков вдоль армянской границы. Граница с Арменией находится на юго-западе Азербайджана, и чтобы защитить ее должным образом, значительную часть небольшой армии молодой республики, в том числе и пограничные патрули, пришлось отправить туда, сняв их с позиций вдоль северной границы. Но разве разумно, спросил Абрам, оставлять одну из границ совершенно открытой ради того, чтобы защищать другую, тем более что за этой, незащищенной границей находится куда более сильный сосед? Так ведь ресурсы у нашей республики довольно ограниченные, возразил начальник военной администрации, и поэтому было принято тщательно взвешенное решение, что южная граница для нас сейчас важнее. Наша республика, сказал министр торговли, только что подписала важное новое соглашение с Советской Россией. Высокие гости выкурили свои сигары и откланялись, и Лев наблюдал со своего балкона, как начальник военной администрации садился в свой автомобиль. «Я видел, как мимо него проехала машина ночного патруля и оттуда прозвучало “мир вам” — принятое у нас приветствие». Но когда министр приехал к себе домой, к нему приблизились несколько вооруженных людей и заявили, что он арестован. «По чьему приказу?» — только и спросил он. «По приказу ЧК Социалистической Советской Республики Азербайджан».