Ориенталист
Шрифт:
Путци взял карточку для прессы и в тот же вечер отправился послушать выступление Гитлера в погребке «Киндкеллер». Он вспоминал, что Гитлер много говорил о Кемале Ататюрке в Турции и о том примере, который подает всем Муссолини. Путци, как и обещал, описал свои впечатления выпускнику Йеля, а вскоре присоединился к нацистскому движению.
В Гарварде Путци возглавлял группу поддержки университетской футбольной команды, и известные ему приемы он перенес в политическую деятельность. Одной из его находок, воплощенных уже на раннем этапе существования нацистского движения, было преобразование гарвардской футбольной песни «Бей, Гарвард! Бей! Бей! Бей!» в нацистский клич «Зиг Хайль! Зиг Хайль! Зиг Хайль!»
Исход выборов в апреле и мае 1932 года оказался неубедительным: Гинденбург выиграл с минимальным преимуществом,
Второй раунд общенациональных выборов 31 июля 1932 года показал, что стратегия экстремистов по нагнетанию насилия оказалась успешной: и нацисты, и коммунисты отняли голоса у партий умеренного толка. А нацисты стали самой крупной партией, представленной в рейхстаге.
У посетителей кафе «Мегаломания» не находилось слов, чтобы выразить разочарование результатами выборов. При этом практически никому не приходило в голову, что этот ничтожный капрал не то из Австрии, не то из Баварии имел хоть какой-то шанс оказаться во главе государства, не говоря уж о том, чтобы ликвидировать республику и стать диктатором типа Муссолини, как он пригрозил Гинденбургу, когда тот отказался сделать его членом кабинета министров в августе 1932 года. Одним из немногих, кто уже тогда покинул страну, был художник-сатирик Георг Гросс, он получил грант в Нью-Йорке и вернулся на родину лишь через двадцать лет. Позже он говорил, что у него было предчувствие грядущей общенациональной катастрофы: ему приснился сон, в котором был и преследуемый всеми, бездомный, неприкаянный интеллигент, и почему-то норвежский моряк, и целая груда гниющей рыбы. Получившая в 1932 году престижнейшую Клейстовскую премию Эльза Ласкер-Шюлер в следующем году подверглась нападению штурмовиков.
Лев, несмотря на политическую ситуацию, наслаждался своей славой и семенной жизнью с любимой молодой женой Эрикой. Огромным успехом пользовались все его книги: и «Двенадцать тайн Кавказа», и «Магомет», и «ОГПУ: заговор против всего мира», и другие. Он завершил «Россию на перепутье», а также новую биографию Ленина. Лев и Эрика могли с гордостью демонстрировать издания его книг на семнадцати языках.
6 ноября 1932 года завсегдатаи «Мегаломании» отметили самую лучшую новость с выборов этого года, хотя на самом деле едва ли были основания для радости. В масштабах всей Германии нацисты потеряли голоса избирателей, поскольку Гитлеру не удалось сохранить альянс с националистической партией промышленника Гугенберга (а значит, и возможность выхода на средства массовой информации). Но в самом Берлине нацисты получили больше голосов, чем прежде. Правда, и коммунисты обошли социал-демократов, впервые став партией левого большинства в столице Германии. Более семидесяти процентов берлинцев проголосовали за экстремистские партии — правого и левого толка.
Борьба между нацистами и коммунистами прекратилась. Настало время нанести смертельный удар по буржуазному центру — демократии в Германии. Когда транспортные рабочие Берлина в конце ноября устроили забастовку, случилось то, что сегодня трудно себе представить: Иозеф Геббельс и Вальтер Ульбрихт (будущий коммунистический лидер Восточной Германии) вышли на совместную демонстрацию против буржуазного муниципального правительства; коммунисты и нацисты стояли в одном строю, только одни кричали «Рот Фронт!», а другие «Хайль Гитлер!» [139] Когда Эрика и Лев разъезжали по улицам Берлина в ее большом американском автомобиле (а это в сочетании с их еврейскими именами и внешностью теперь воспринималось как политическая демонстрация), они видели множество развевающихся флагов — на одних была свастика, а на других серп и молот.
139
Геббельс был руководителем
Революция — старый кошмар Льва — наступала со всех сторон. И не было никакой надежды на милостивого монарха.
Когда коммунисты и нацисты начали устраивать совместные шествия по улицам Берлина, выступая против республики, генерал фон Шлейхер, занимавший пост начальника политического управления армии, пришел в сильное беспокойство. Он понимал, что такое сборище экстремистов означает одно: либо Сталин, либо Гитлер придут к власти в этой стране. Этот мастер интриг и закулисных махинаций, лысый пруссак с аристократической внешностью однажды сказал своему приятелю: «Либо я отрежу яйца Гитлеру, либо он мне». И вот к концу 1932 года фон Шлейхер вдруг ощутил, что не исключено как раз последнее.
На Рождество 1932 года фон Шлейхер выступил по радио с обращением к германскому народу, в котором он изложил свои смелые планы по созданию социалистически-националистической коалиции всех немцев. Лев, подобно большинству слушателей, был ошарашен услышанным. Стало ясно, что время Веймарской республики близится к концу, что она перерождается во что-то другое. Может, власть перейдет в руки военных? Шлейхер своим высоким отрывистым тенором, который не шел ни в какое сравнение с виртуозно поставленным голосом Гитлера, объявил о планах по национализации промышленности, увеличению страховых покрытий для рабочих, а также по переселению тысяч безработных на семьсот пятьдесят тысяч акров земель «на наших малозаселенных восточных территориях».
Это и решило дело. Слова о переселении погубили правительство фон Шлейхера. Вскоре нацисты также выступят со своими планами по переселению десятков миллионов людей «на Восток», и никто даже глазом не моргнет. Однако нацисты обещали переселить людей на чужие земли, на зарубежные территории. А в своем рождественском послании фон Шлейхер говорил о германской земле — о равнинах Пруссии, о территориях, которые принадлежали помещикам-юнкерам. Национальная аграрная лига, организация землевладельцев-юнкеров, тут же выступила с резким протестом против подобного «аграрного большевизма». Отныне никакие прошлые обещания или союзы уже не действовали. Дальше события развивались быстро и, в отличие от Москвы 1917 года, поначалу без кровопролития.
«Пронизывающий холод сковал город, погрузив его в мертвую тишину, сродни тишине в полдень, в летнюю жару, — писал Ишервуд. — Снаружи, в ночи, за последними, недавно построенными кварталами бетонных многоквартирных домов, там, где улицы заканчиваются застывшими от холода дачными участками, начинаются прусские равнины. Сегодня их ощущаешь повсюду вокруг, они наползают на этот город, будто чудовищное пустынное пространство враждебного океана». А капитаны этого океана нашептывали Гинденбургу, что генерал фон Шлейхер на самом деле большевик, выродок, что он — агент Москвы. Внутри Германии организован государственный переворот, и для борьбы с ним придется привлечь Гитлера. Нужно срочно договориться с Гитлером, прежде чем русские разрушат Бранденбургские ворота.
31 декабря 1932 года со стороны прусских равнин в Берлин ворвались ледяные ветры, с воем пронеслись по его улицам, мимо «Мегаломании» и зала, где проходил ежегодный рождественский бал для прессы, который устраивало издательство «Ульштайн» — и там и там праздновали приход Нового года те, кто составлял окружение Льва в Берлине. К следующему Новому году оба этих места попросту перестанут существовать. Революция в Германии наконец завершилась, как это произошло в России, только там она началась в 1905-м, а закончилась в 1917 году, а здесь начало было в 1919 году, а конец настал в 1932-м. В обоих случаях революции понадобилось двенадцать лет, чтобы дойти до своей кульминации — теперь власть могла, наконец, перейти в руки революционного правительства. Уже в январе 1933 года стали возникать все новые и новые соглашения и договоры, которые буквально на следующий день теряли силу, а коммунисты вскоре узнали, что нацисты на самом деле вовсе не «то же самое», что и социал-демократы.