Ория (сборник)
Шрифт:
— Дяденька! Я согласная… На все… Только не убивайте! Я жить хочу…
Навко понял, что сейчас не выдержит и уйдет. ад Нет, не уйдет — убежит, бросив все — отряд, проклятую войну и даже то, ради чего пошел в Валин.
Тогда, в Буселе, Алана тоже просила не убивать. И ее не убили. Рыжий Волчонок пожалел девушку…
— Не убивайте! Одна я осталась! Батю убили, бабушку…
И вдруг вспомнился Ямас. Проклятый рахман обрек на гибель всех, не желая называть единственного — и раскрыть тайну. Может, эта девочка и есть Ключ? Он пощадит ее, а затем Ключ
— Встань!
В полных ужаса глазах блеснула радость. Девчонка вновь попыталась привстать. Ноги не держали, она упала, уперлась руками в доски пола и, наконец, приподнялась. Она стояла совсем рядом — голая, худая, дрожащая, бледную кожу покрывали пупырышки…
— Посмотри в окно!
Не понимая, но уже веря, что самое страшное позади, и она останется жить, девчонка повернула голову. Удар был точен — прямо в горло. Навко сцепил в зубы и ударил вновь — для верности. Затем повернулся и выбежал прочь.
За Быстрицей отряд построился, и сразу стало ясно, насколько за этот неполный час изменились люди. Неуверенность, еще совсем недавно не пускавшая убивать безоружных, сгинула без следа. Глаза горели недобрым огнем, молодые лица довольно ухмылялись. Бойцы перешептывались, кое-кто украдкой доставал из-за пазухи какие-то тряпки, серебряные безделушки. Навко подумал, что надо устроить обыск, заставить выбросить награбленное, наказать виновных. Ведь они не грабители! Они мстили врагу! Но он знал, что ничего не прикажет. Он просто закроет глаза — и на грабеж, и на изнасилованную девочку. Он может отдать виновных под суд, но разве грабеж страшнее убийства? Какая разница тем, кто лежит там, в догоравших избах, что сталось с их добром?
Десятники уже несколько раз вопросительно поглядывали на Навко, и он махнул рукой, приказывая выступать. Хотелось сказать несколько слов — хотя бы о том, что все сделано правильно, приказ выполнен… Но чей приказ? Велги? Он не сможет вновь солгать. Горячего парня Гуда, которого он вовремя подтолкнул? Или рахмана Ямаса, который очень любит людей — настолько, что готов пожертвовать сотней ради всех остальных. Нет, не сотней! Ведь в этот же день повстанцы убивают сполотов в других селах — таких же тихих и беззащитных, как Калачка. И там нет человека, способного разбудить Смерть…
Отряд двинулся вперед, кто-то скомандовал:
«Песню!», и запевала даже не пропел, а прокричал во всю глотку:
Как увидите сполота — Колом в брюхо — и в болото!
И десятки голосов радостно откликнулись:
Смерть вам, сполотские волки!
Кто-то весело свистнул, а Навко вспомнил, что эту песню — старую, дедовскую — в последнее время старались не петь. Ведь Велга много раз говорила, что они воюют не со сполотами, а с Кеями, с теми, кто угнетает все народы Ории!
Его бабу завалите, Да на месте присолите!
Смерть вам, сполотские волки!
Всех щенков его — ножами!
А скотину — топорами!
Смерть вам, сполотские волки!
Дом его огнем спалите, Поле конницей топчите…
Песня гремела, лица раскраснелись, а
— Ты страшный слуга, Ивор сын Ивора!
— Кей Улад стоял возле огромного малинового шатра и глядел в сторону — туда, где горели лагерные костры.
— Разве я служу тебе, Кей? — Навко постарался ответить как можно спокойнее, даже с усмешкой, и с удовлетворением заметил, как дернулось плечо Рыжего Волчонка.
— Т-ты… Ты поспешил, Ивор! Я м-мог д-дого-вориться… Если не со Сваргом, то с Рацимиром.
— А если бы тайну узнала Велга? Кей не ответил, и Навко понял, что слова Улада — пустые. Он и не собирался с кем-то договариваться. Просто страшная тайна нужна ему самому.
— Л-ладно…— Улад медленно повернулся. — Ты поступил правильно, Ивор. Как тебе удалось договориться с мятежниками?
— Я знаю Гуда, их тысячника, — слова рождались легко, все это Навко уже успел досконально продумать. — С ним имеет какие-то дела Антомир. Гуд ненавидит вас, сполотов, он жесток — но глуп. Достаточно было напомнить, что Рацимир разобьет Сварга и займется волотичами…
Навко успел подумать, что допустил еще одну ложь. Надо было сказать не «знаю», а «знал». Гуд, тысячник Велги, погиб неделю назад у ворот Савмата. Из двух сотен, которые он взял с собою, не вернулся никто.
— Я слыхал о т-таком оружии, — негромко заговорил Улад. — Еще в детстве. Говорят, им могли сотрясать землю, вызывать огненный дождь, испепелять моря и реки. Я д-думал, что это страшная сказка. Но Кобнику я верю, и если он сказал… Кстати, Ивор, как тебе удалось заставить Тымчака уехать в Валин? Это меня удивило более чего!
— Надеюсь, ты его не повесил, Кей? Тымчак не только рассказал Уладу о тайне и человеке-Ключе, живущем в селе за Быстрицей. Парень умудрился совершенно забыть Ямаса. Для него в избушке был только Кобник, и именно он, якобы, поведал обо всем.
— Нет! — Улад усмехнулся и покачал головой. — П-пожалел. Но спина у него будет чесаться еще Долго… Т-ты сказал, что не служишь мне, Ивор сын Ивора. Ты прав, но я беру тебя на службу. Отныне т-ты второй палатин моего двора.
Наверное, следовало благодарить, но Навко лишь пожал плечами:
— Палатин — это тот, кто за конюшнями смотрит и стражу расставляет?
— Н-нет, — Кей улыбнулся. — Этим занимается первый палатин. Второй палатин
— тайный меч Кея. Он делает то, что уже сделал ты. А чтобы служилось легче, я велел отписать тебе четыре села под Валином. Отныне ты дедич не только у волотичей, но и у улебов. У тебя и твоих детей будет тамга с Кеевым Орлом, а сидеть тебе за м-моим столом сразу же после моих родичей, тысяцкого и первого палатина. Ну что, т-ты, наконец, поблагодаришь?