Ория (сборник)

Валентинов Андрей

— Лучев, — донеслось из угла. Ярчук не спеша встал, подошел к мапе. — Лучев это. А через горы идти ни к чему. Между Нистром и Донаем волок есть. Лодьи за день перетянуть можно. Оттуда на веслах до Лучева неделя. Да только не пустят вас. На Сури чужаков не привечают…

Згур поразился — «чугастр» говорил по-румски. Не гладко, но получше, чем он сам. А главное — волок! Зачем идти через горы, когда можно просто сесть на лодьи!

Теперь самодельную мапу обступили все пятеро. Чудик долго водил по ней пальцем,

затем удовлетворенно улыбнулся:

— Вот это дело, компарос! На Донае нас никто не догонит! Лодьи бы достать. А лучше — галеры…

Он поглядел на Згура, словно тот мог вытащить черную румскую галеру прямо из-за пояса.

— Зря на Сурь идете! — хмуро проговорил Ярчук. — Говорю, не привечают там заброд…

— Ерунда! — Чудик дернул плечом. — Не пустят там, поплывем дальше — к алеманам, к франкам. Только бы к Донаю добраться…

— Комита молодец! удовлетворенно заметил Сажа. — Комита все сразу понимай! Комита мало думай, она сразу говори!

— Это не я придумал, — попытался возразить Згур, но его не стали слушать. Настроение «катакитов» явно улучшилось. Гусак даже начал шутить, но на таком путаном наречии, что Згур понял лишь непременное «совершен-понятно».

Перед тем как распрощаться, Згур строго-настрого велел «катакитам» молчать о разговоре. Обещание было дано, после чего каблуки разбитых сапог щелкнули, прозвучало уставное «Хайра!», и Згур с венетом наконец остались одни.

Згур вновь подошел к мапе. Черные неровные линии влекли, манили. Опасно! Но не опаснее, чем вдвоем пробираться мимо Тириса, идти степями к Денору. К тому же не надо ждать весны…

— Пошли, однако!

Згур удивленно оглянулся. Ярчук стоял у двери, нагруженный двумя мешками — своим и «боярина».

— Куда? — удивился Згур.

— Как это куда? — Серые глаза удивленно моргнули. — Аль совсем забылся, боярин молодой? В лес, вестимо! Знатно ты их провел, да вернуться могут.

— В лес? А разве ты не хочешь домой? Венет положил вещи на неровный глиняный пол, рука потянулась к бороде.

— Домой? Оно, конечно, звесно дело… Ждут меня, боярин! Шибко ждут! Тока ведь…

Ярчук вздохнул, покрутил головой:

— Наемники это! А наемники — людь худая! Знаю их! С ними водиться, ровно как в стае волков бегать! То сегодни на них дурь, вишь, напала с этим Монокорном. А за-втрева, глядишь, иной чаклун чего скажет…

Згур пожал плечами. Все может быть. Но как удачно выходит! Может, это сама Мать Болот вспомнила о нем?

— Пошли, боярин! Неча тута дожидать!

— Погоди!

Згур задумался, вновь взглянул на мапу. Бежать в глухой лес, петлять, словно заяц, пряча следы? А может, рискнуть? «Катакитов» две сотни, не так и много для того, кто провел семь лет в Учельне. Он справится! А захотят ли беглецы искать нового комита, это уже будет зависеть только от него.

Ярчук

мрачно сопел, явно недовольный промедлением. Но с каждым новым мгновением Згуру все меньше хотелось убегать. Конечно, «чугастру» проще! Разве ему понять, что такое вызов? Настоящий вызов для двадцатилетнего парня! Стая волков? Тем лучше! Волчья пасть на его кольчуге как раз будет к месту! А главное — к свежей траве он уже будет дома, в Коростене. Вот будет что рассказать ребятам! Румское войско — это вам не Меховые Личины!

Стук в дверь — осторожный, робкий. Рука, схватившая меч, тут же опустилась. Фрактарии стучат иначе. А задумали зарезать — и без стука обошлись бы!

Дверь скрипнула, медленно отворилась…

— Их нет? Они ушли?

Ластивка!

Згур улыбнулся, махнул рукой:

— Ушли! Заходи, стрекоза!

— Я не стрекоза! — девочка надула губки, быстро оглядела дом. — И не пограбили?

— Оно и не пограбили, — солидно кивнул Ярчук. — Боярину спасибо скажи!

— Згур! — девочка подбежала, худые руки ухватили его за шею…

— Спасибо скажи да опосля не забудь за руку взять да в лес увести. А то твой боярин, видать, с глузду съехать решил.

— Ты его не слушай! — Згур улыбнулся, погладил Ластивку по голове. — Дядя Ярчук шутит!

— Не уходи с ними! Останься!

Згур вздохнул. Скоро рассвет, бедняга Ярчук уже второй час у двери топчется, мешать не хочет.

— Но почему, Ластивка? Мы и так загостились! Дяде Ярчуку надо домой…

— А тебе? — девочка шмыгнула носом, обиженно отвернулась. — Ты ведь слово давал! Говорил, вернешься! Ну что тут ответить?

— Через три года, помнишь? Осталось два с половиной, даже меньше…

— Меньше… — Ластивка вздохнула. — Ничего ты не понимаешь, Згур! Я думала, вырасту, ты вернешься…

Згур отвернулся, чтобы не видеть ее лица. Девчонка, конечно. Да не такая уж и маленькая…

— Бабка на тебя гадала. Она хитрая, бабка моя. Помнишь, руку ты поранил, когда доски строгал? Так она тряпицу кровью намочила, после с пеплом смешала…

Згур невольно поежился. Хороша бабка! Да, не зря шлях Кобницким зовут!

— Потом на чистый рушник пепел высыпала, свечу ставила, чтобы тень угадать. Она говорит…

Девочка нерешительно потупилась. I

— Говорит, нельзя мне от тебя ребенка рожать. И здоровым будет он, и смелым, и сильным. Да только зло в мир принесет, да такое, что уже сотни лет не бывало. И будто ты сам…

Ластивка вновь замялась, не решаясь договорить. Наверно, надо было просто отшутиться, но внезапно вспомнилось: деревянная личина, звериные когти на прочном шнуре… «Ты назвался Смертью, парень…»

— А ты не верь! — Згур все-таки улыбнулся, погладил девочку по щеке. — Сказки все это, Ластивка! Пугает бабка! Подрастешь, выйдешь замуж…