Орлиный мост
Шрифт:
— Вот правила игры, месье Всезнайка! Если вы правильно назовете его имя, он помилован, если нет — умрет на месте!
— Да вы сумасшедший, Массар!!! — закричал Мишель.
Тот отвечал ему безумным смехом:
— Вы не угадали, инспектор!
— Кончайте эту глупую игру. Для вас это конец. Сейчас сюда приедет полиция.
— Нам все равно. Они найдут лишь безжизненные тела!
В следующее мгновение, словно забыв о кровавой игре, мэтр занял прежнее место и положил пистолет на линию круга.
— Братья сатаны! — воскликнул он, делая знак остальным приблизиться
Снедаемый тревогой, Мишель попытался освободить руки. Если Вердье не прибудет с минуты на минуту, он станет свидетелем кровавой резни, да и сам погибнет!
Он заметил, что его пистолет больше не лежит в том месте, где оставил его повелитель. Это не предвещало ничего хорошего. Вероятно, подумалось Мишелю, мэтр прячет его за обшлагом рукава, готовый выстрелить в любой момент…
Пока он размышлял над этим, один из служителей культа выхватил пистолет и выстрелил в повелителя. Тот упал.
— Хватит! Хватит! — истерически закричал стрелявший.
Держа других на прицеле, он освободил Мишеля и отдал ему пистолет.
— Теперь твоя очередь, — сказал он и снял капюшон.
Это был Жером.
— Вот бедолага! — пробормотал Мишель, приближаясь к людям в балахонах.
И тут прозвучал еще один выстрел. Дверь в подвальную комнату распахнулась, и в нее вбежал Вердье со своими помощниками. С сатанистов сняли капюшоны и надели наручники. Мишель увидел лица Пьера, Матильды, Полена и Элен. Мадам Дюваль рыдала. Она бросилась к безжизненному телу Массара, и ее с трудом удалось оторвать от него.
У всех был жалкий вид. По приказу Вердье задержанных вывели во двор, где их ждал специальный фургон.
Стоя рядом с Мюрьель, Мишель наблюдал за странной процессией со смешанным чувством негодования и сожаления.
— Как они могли дойти до этого?
Мюрьель взяла его за руку.
— Не стоит пытаться понять это сейчас. Для этого нам потребуется немало времени.
Через несколько минут в дом вошли жандармы, чтобы произвести обыск. По подсказке Жерома Ноэми и Вероника были найдены в котельной. Несмотря на усталость, девушка вновь обрела ясность сознания и улыбалась. Их проводили к только что подъехавшей машине «скорой помощи».
Когда Ноэми собиралась в нее сесть, Мишель отвел ее в сторону.
— Почему вы сразу не сказали мне правду? Это, возможно, помогло бы избежать еще одного убийства…
— Я не могла, инспектор. Они уже убили Тома. Я не хотела, чтобы они принялись за нашу дочь.
Мишель согласно кивнул и присоединился к Мюрьель, которая пообещала навестить Веронику перед отъездом.
На следующий день Мишель и Мюрьель покинули дом в Лазале — он был опечатан полицией — и переехали в гостиницу Алеса.
Им еще многое предстояло сделать. Мишель немало времени посвящал допросам обвиняемых и свидетелей — всех, кроме Жерома, которого передал другому инспектору. Инспектору было необходимо восстановить полную картину этого темного дела.
Поскольку речь шла о разветвленной организации, он попросил себе в помощь специалистов по уголовным делам из Парижа, а также следователей из
Это была каторжная работа, требующая постоянных допросов, обысков в банках, на предприятиях, у частных лиц. Не говоря уже о том, что нужно было выяснить связи этой сатанинской секты с подобными организациями во Франции и за границей.
В конце недели, когда Мюрьель выяснила все, что могла, оказалось, что ей здесь больше нечего делать. Несмотря на формальное предписание полиции оставаться поблизости для освещения всех паранормальных аспектов дела, она тем не менее получила разрешение вернуться в Тулузу.
Мюрьель решила уехать из Алеса в воскресенье утром. Для нее это было настоящее освобождение, поскольку, покидая Лазаль, она покидала и Жерома, обвиняемого в убийстве и находящегося в заключении. Кроме того, грядущий отъезд доставлял ей радость, ведь она собиралась вернуться к Эндрю и наконец-то заняться им.
Однако был еще и Мишель. Мюрьель не хотела больше себя обманывать. Этот человек ей нравился, она привязалась к нему и готова была пойти ему навстречу, если он только подаст ей знак.
Она не могла сказать, что готова взять на себя какие-то обязательства, что ее снедает пламя жгучей страсти. Нет! Речь шла скорее о симпатии, еще робкой, но уже достаточно глубокой, вселявшей надежду на будущее.
Глупо отрицать, что в течение последней недели ей очень хотелось поговорить с Мишелем, проверить его чувства, которые он так тщательно, но безрезультатно скрывал. Однако, к сожалению, подходящий случай так и не представился. Занятые собственными проблемами, они в лучшем случае встречались случайно, в худшем — искали друг друга и не находили.
Пока она думала об их отношениях, пакуя чемодан, в то воскресное солнечное утро, в дверях ее комнаты появился Мишель и пригласил вместе позавтракать.
Они сели в укромном уголке ресторанного зала, сделали заказ и молча посмотрели друг другу в глаза. И он и она чувствовали, что еще не все потеряно. Они беспрерывно курили, как будто хотели скрыться за завесой дыма.
Когда им принесли заказ, Мишель первым осмелился заговорить с деланно-равнодушным видом:
— Я не хотел, чтобы ты уехала вот так, не попрощавшись.
— Я тоже, — ответила Мюрьель тем же тоном.
— Почему ты не предупредила меня вчера или не разбудила сегодня утром?
— Я не думала, что это так важно для тебя.
Он внимательно посмотрел на нее. Ему захотелось обнять, поцеловать ее, быть может, отвести в свою комнату. Но он не осмеливался — как если бы подходящий момент еще не наступил…
Выбитая из равновесия его молчанием, Мюрьель решила, что кажется ему смешной. Потом, вспомнив, что давно не была близка с мужчиной, она почувствовала, как ее уверенность улетучилась. Вероятно, она растеряла все навыки обольстительницы! Ей больше не удавалось вызвать любовь мужчины! Мюрьель охватила паника при мысли, что она окончательно запуталась. Она залпом выпила кофе и объявила, что ей нужно немедленно уезжать, так как дорога до Тулузы неблизкая.