Орлята партизанских лесов
Шрифт:
— Ладно, говори, — сказал подрывник.
— Места я знаю здесь хорошо, — начал Иван. — Нужно отойти на километр в сторону Брянска…
— Ты что-то путаешь, парень, — не согласился подрывник. — Там же поле, чистое поле. Кустика не сыщешь!
— Есть лощинка. Короткая, правда, но часть дороги можно пройти, пригнувшись… А потом — ползком, по прошлогодней ржи…
— Дело говорит парень, — поддержали Ивана партизаны. — Да и выхода другого у нас нет.
Лощинку миновали быстро. Устали, взмокли. Но главные трудности были впереди. Прошлогоднюю нескошеную рожь зимними ветрами и снегопадами прижало к земле. Кое-где торчали островки крепкой ржи — тогда партизаны делали передышку. Поле тянулось
Иван полз вместе с другими. Пулемёт мешал, ножки цеплялись за спутанные стебли. Руки кровоточили, глаза заливал пот. Но нельзя было ни на секунду распрямиться — по железнодорожному полотну расхаживали немецкие автоматчики. Они — и в этом заключалась хитрость партизан — не могли и подумать, что кто-то попытается подобраться к колее через открытое поле.
— Быстрее, быстрее, хлопцы, — подгонял уставших людей командир. Ему же было тяжелее всех: кроме автомата он тащил волоком оцинкованную коробку из-под патронов, куда набили шестнадцать килограммов тола. Это и была мина.
До двенадцати оставалось семь минут, когда партизаны залегли вдоль полотна. Вперёд поползли только подрывник и автоматчик.
А часовые, между тем, шагали навстречу друг другу. Уже был слышен издалека перестук колёс и шипение выпускаемого из котла пара. Иван не сводил глаз с двоих, распластавшихся под насыпью. Если часовые сделают навстречу друг другу ещё два десятка шагов, всё пропало.
Но немецкая пунктуальность выручила смельчаков. Каждый из часовых остановился именно там, где предписал им разводящий. Какие-то секунды они стояли, глядя друг на друга, и разошлись в разные стороны.
Минута была отпущена минёру на установку «сюрприза».
…Поезд катил медленно, хотя тянул всего лишь четыре пассажирских вагона. Паровоз толкал впереди платформу, гружёную мешками с землёй. В каждом тамбуре стояли автоматчики, замыкала состав платформа с зенитными пулемётами.
Когда взрыв подбросил паровоз, Иван вскочил на ноги и, подхватив пулемёт, побежал к насыпи. Упал, мгновенно установил «Дегтярёв» и открыл огонь с близкой дистанции. Его примеру последовали и остальные. Вскоре вагоны напоминали решето. Ни один гитлеровский офицер не доехал до фронта.
Нагруженная богатыми трофеями, группа возвращалась на базу. Со стороны железной дороги доносилась частая стрельба — это запоздалая охрана в бессильной злобе расстреливала… чистое поле.
За эту операцию Иван Васюк был награждён орденом Отечественной войны I степени.
Таким был один из многих боёв юного партизана-пулемётчика Ивана Васюка. Но далеко не всегда операции заканчивались успешно и без потерь. Ведь партизаны имели дело с врагом вооружённым, умным, коварным. И сегодня, спустя тридцать с лишним лет, отчётливо помнит Васюк тот июльский день 1943 года в злынковских лесах, когда партизаны пошли на прорыв. Много дней и ночей отбивались они в окружении. Кончались патроны, не оставалось лошадей, и раненых пришлось нести на носилках. Всё рассчитали гитлеровцы: перекрыли все выходы из леса, заминировали тропы, окружили колючей проволокой собственные позиции, каждый метр земли держали под прицелом. Но одного не учли — любви к своей Родине у бывших школьников, колхозников, рабочих, учителей, ставших партизанами.
На плечах врага ворвались народные мстители во вражеское расположение. Был среди них и Иван Васюк со своим верным другом пулемётом-«дегтярем». Он вбежал на свежую насыпь и, стоя, поливал свинцом разбегавшихся в панике фашистов. Не думал Иван Васюк об опасности, подстерегавшей его. Он мстил врагу за отца, за сожжённый дом,
…Раз в году, в День Победы, достаёт Иван Васюк свои ордена и медали. Кровью омыты партизанские награды. А светятся они мужеством, бесстрашием и любовью к Родине.
Красное знамя
С Ниной Созиной я впервые встретился в Белоруссии, под деревней Оревичи. Партизаны Ковпака только что разгромили фашистскую карательную экспедицию. Настроение у всех было приподнятое. Комиссар соединения Семён Васильевич Руднев сказал: «Товарищ Давидзон, вы непременно сфотографируйте Нину Созину. Смелая девушка!»
Вид у Нины был совсем не геройский, а самый что ни есть обыкновенный. Даже автомат, казалось, случайно попал к ней в руки.
Но минуло не так уж много времени, и я убедился — Нина действительно отважная партизанка.
Отец ушёл на фронт в последних числах июня 1941 года. В Путивле, где находился призывной пункт, было жарко, солнце раскалило, как сковороду, голую, без единого деревца площадь. Мать не плакала, но на неё страшно было смотреть. Нина как могла успокаивала её. Да разве успокоишь, когда за матерью, как цыплята за наседкой, выстроилось четверо — родные братья и сёстры Нины. Старшим среди них был двенадцатилетний Женька. Себя Нина считала взрослой: в комсомол поступила, правда, прибавив себе год. Отца Нина больше не видела. Когда немцы оккупировали Путивль и её родное село Линово, докатился слух, что отец лежит в госпитале, в плену, Хуторе-Михайловском. Мать мигом собралась туда, но вернулась едва жива — фашисты всех раненых сожгли… Лесник Георгий Иванович Замула, старинный друг отца, крепко обнял дрожавшую от потрясения Нину и сказал:
— Отомстим и за него, доченька…
Замула давал Нине Созиной и её подруге — дочери сельского учителя из Юрьева Люсе Стоборовой — задания: разведать, где у немцев укреплённые точки, сколько в сёлах полицаев. Иногда девушки расклеивали листовки со сводками Совинформбюро — у лесника сохранился приёмник и он на слух записывал последние известия с фронта.
Фашисты зверствовали, устанавливая «новый порядок». Расстреливали коммунистов и комсомольцев, жгли дома сельских активистов. Чувствуя свою безнаказанность, обнаглели полицаи — уголовники, изменники Родины, разный сброд.
Комсомольцы решили действовать. Кроме Нины Созиной в подпольную комсомольскую группу вошли Люся Стоборова, Соня Чаусова, Сергей Жулев, Гриша Юнык и двое молодых солдат из окруженцев. Собирались у кого-нибудь на квартире, обсуждали положение и намечали, где и как навредить оккупантам. Очередное заседание проходило в сарае у Юныка. Один из солдат наблюдал за улицей, а остальные расселись кто где.
Первой взяла слово Нина.
— Товарищи комсомольцы! Мы, конечно, кое-что делаем — листовки расклеиваем, портим фашистские автомобили, два для назад подожгли склад с продовольствием. Этого недостаточно, мы должны сделать что-то такое, чтобы и фашисты поняли: советская власть живёт и действует! Скоро 7 ноября, двадцать четвёртая годовщина Великой Октябрьской социалистической революции. Предлагаю вывесить красные знамёна на школе и на здании правления колхоза. — Она сделала паузу, окинула взглядом товарищей и выпалила: — А также предлагаю, ввиду особых обстоятельств, поднять советский флаг над зданием управы!