Орниф, или Сквозной ветерок

Ануй Жан

Ненетта уходит.

Мадемуазель Сюпо(взлохмаченная, устремляется к ванной комнате с воплем). Господь этого не допустит!

Орнифль(появившись в дверях, необыкновенно элегантный, в шляпе набекрень, надевает пальто). Люди без конца совершают поступки, которые господь не должен был бы допустить. Он выиграл первый раунд, я

должен взять реванш во втором. Когда-нибудь он все равно возьмет верх: он ведет нечестную игру — все козыри у него в руках. Но когда? (Выходит на улицу.)

Мадемуазель Сюпо одна, выпрямившись во весь рост, стоит посреди сцены. Она кажется теперь еще более тощей и долговязой, похожей чуть ли не на чудовище. Чувствуется приближение грозы, небо быстро темнеет. Возвращается Ненетта.

Ненетта(спокойно). Не стоит так убиваться, мадемуазель Сюпо! Таковы уж мужчины. Нам их не переделать. (Сняв с постели простыни, развешивает их на подоконнике, затем, выглянув в окно.) Вот он спешит, шустрый, как юноша. А ведь всего час назад думал, что умирает. (Разобрав постель, спокойно идет к двери.) Наверно, скоро разгуляется. В декабре редко бывает гроза. (Уходит.)

Мадемуазель Сюпо(прямая как свечка, все так же стоит посреди сцены. Рассеянно потирая занемевшее плечо, тихо). Душа изныла, нет больше сил терпеть… Никто меня никогда не видел. Люди видят только мои очки и вот этот карикатурный нос и жидкие волосы, то прямые как палки, то колечками, как у барашка от неумелой завивки. Видят платья, которые я совсем не умею выбирать: одежда висит на мне, как на вешалке, уродливо болтается. Видят вот эти зеленые тона, которые я старательно пытаюсь сочетать с сиреневыми, и канареечно-желтые — с синими… А на прилавках ткани переливаются всеми цветами радуги, и всякий раз я мечтаю, что вот теперь, наконец, стану красивой, но стоит мне появиться в новом платье, как всех разбирает смех. (С минуту обиженно молчит, затем ее лицо освещается странной улыбкой; тихо шепчет.) А перед зеркалом, одна у себя в комнате, совсем нагая, я вижу, что я красива. У меня красивая грудь, тугой круглый живот и стройные длинные ноги, на которых я тщательно выщипываю каждый волосок, — только все напрасно! (Вдруг кричит, жалкая и смешная.) Мадемуазель Сюпо прекрасна, как морская ракушка, но никто никогда ее не видел! У мадемуазель Сюпо нежное и гибкое тело, но никто никогда его не касался! (Подбежав к окну, вопит как безумная.) Я прекрасна! Прекрасна! Прекрасна! (Вдруг, как-то сникнув, снова

рассеянно потирает спину там, где, как видно, мучительно ноет душа.) Только вот душа моя безобразна, с ее зловонными тайниками и наростами… Она меня и уродует… (Стоит не шевелясь посреди сцены. Ее фигуру теперь трудно различить.)

Вдруг звонит телефон. Поначалу она не двигается с места. Телефон настойчиво продолжает звонить. Мадемуазель Сюпо подходит к аппарату и снимает трубку. В тишине отчетливо слышен голос, раздающийся в трубке.

(Своим обычным тоном секретарши.) Алло?!

Голос. Это квартира мсье Орнифля?

Мадемуазель Сюпо. Да.

Голос. Мадемуазель, у телефона директор отеля «Монтескье». Простите, с кем я говорю?

Мадемуазель Сюпо. С секретарем господина Орнифля.

Голос. Мадемуазель, случилось большое несчастье. Когда мсье Орнифль вошел в вестибюль нашего отеля, ему вдруг стало дурно, и он упал. Я сразу же распорядился перенести его в мой кабинет, и подоспевший врач тотчас принял необходимые меры, которые — увы! — оказались бесполезны. Я глубоко сожалею… Мгновенный паралич сердечной мышцы… Врач, который все еще находится около покойного, сказал что-то про болезнь Бишопа… Очевидно, вы в курсе дела… Не знаю, как поступить… Мсье Орнифль пока еще в моем кабинете, но в интересах клиентов я обязан принять быстрое решение. Мне хотелось бы как можно скорее получить инструкции семьи — должен ли я перевезти тело мсье Орнифля на такси еще до официальной констатации смерти или же вызвать судебно-медицинского эксперта…

Мадемуазель Сюпо роняет трубку. Голос по-прежнему продолжает звучать в трубке, но теперь уже невозможно разобрать слов.

Мадемуазель Сюпо(словно во сне делает шаг вперед. Вдруг, схватив подушку, судорожно прижимает ее к себе и со стоном валится на незастеленную кровать). Тело мсье Орнифля!

Сцена словно опустела.

Тучи разошлись. Сквозь окно пробивается луч солнца.

Вдалеке питомцы семинарии запевают тоненькими детскими голосками:

О, где ты, Спаситель? Ты скрылся, увы!

Медленно опускается занавес.