Орудие Немезиды
Шрифт:
— Ты-то мне и нужен. Хорошо ли ты плаваешь, Метон?
Он серьезно посмотрел на меня и медленно покачал головой.
— Нет?!
— Нет, господин.
— Ты совсем не умеешь плавать?
— Совсем, — подтвердил он.
Раздосадованный, я покачал головой.
— Ты разочаровываешь меня, Метон. Я был убежден, что ты отпрыск фавна и речной нимфы.
Сбитый на секунду с толку, он громко расхохотался над моей глупостью.
— Но я знаю человека, который плавает здесь лучше всех других, — заверил он.
— Да? И кто же это?
— Пойдемте со мной. Я покажу. Он сейчас
— Погоди! Ты же сказал нам, что ведешь нас в конюшни! — запротестовал я.
— Не в эти! — бросил он на ходу через плечо, ткнул пальцем вперед и обогнул угол здания. Я подумал было, что он затеял с нами игру, пока сам не зашел вслед за ним за угол и не увидел длинную, низкую деревянную пристройку к каменным конюшням.
Шестеро солдат сидели, скрестив ноги, на небольшой полянке под вечнозелеными деревьями. Они заметили нас только после того, как воздух прорезал резкий свист. Я взглянул наверх и увидел на красной черепичной крыше пристройки еще одного, вооруженного копьем.
Все шестеро мгновенно вскочили на ноги и, побросав в пыль кости, в которые играли, обнажили мечи. Старший офицер или по крайней мере тот, у кого было больше всего нашивок, шагнул ко мне, размахивая мечом.
— Кто вы такой, и что вам здесь надо? — резко прозвучал его голос. На Метона, пробежавшего дальше ко входу в пристройку, он не обратил внимания, и я понял, что стражники его уже знали.
Я стоял на виду, опустив руки по швам, не прижимая их вплотную к телу, Экон беспокойно взглянул на меня и сделал то же.
— Меня зовут Гордиан. Я гость Гелины и Марка Красса. А это мой сын Экон.
Солдат с подозрением сощурил глаза, потом убрал свой меч.
— Все в порядке, ребята, — бросил он через плечо своим товарищам. — Это тот, о котором нам говорил Марк Муммий.
— И что же вы намерены здесь найти?
— Нас привел сюда этот мальчик-раб, — объяснял я. — Я забыл, что у конюшен есть пристройка.
— Смотрите-ка, похоже, маленькому Метону не терпится, чтобы вы пошли за ним. Все в порядке, Фронто, — крикнул он стражнику.
— Можешь отпереть дверь!
Тот достал огромный бронзовый ключ и вставил его в висевший на цепи замок. Он открылся, и дверь распахнулась наружу. Стражники стояли на некотором расстоянии, не отрывая рук от рукояток мечей, внимательно следя за происходящим. Метон вбежал внутрь, движением руки пригласив нас следовать за ним.
Запах здесь стоял совсем иной, чем в конюшнях. Довольно приятный аромат соломы смешивался со зловонием, исходившим от мочи и экскрементов, но не лошадиных, а человеческих. Кроме того, в воздухе буквально висело тяжелое зловоние, напомнившее мне трюм «Фурии». Дверь за нами закрылась.
— Постучите, когда соберетесь выходить, — крикнул нам из-за двери стражник. Снаружи звякнула цепь, и щелкнул ключ в замке.
Несколько мгновений прошло, пока мои глаза привыкли к темноте. Там было всего несколько
— Что это за помещение? — шепотом спросил я.
— Хозяин хранил здесь всякое барахло, — с готовностью пояснил Метон, понизив голос по моему примеру, — рваную упряжь, старые седла и попоны, негодные колеса от колясок и телеги, в которых запрягали волов. Иногда сюда попадали мечи и копья, щиты и шлемы. Но когда хозяин Луций умер, здесь уже было пусто. Приехав на следующий день после его смерти, хозяин Красс согнал сюда всех рабов.
Когда мы вошли, в помещении стояла тишина, но понемногу в полумраке из разных углов стали доноситься голоса:
— Метон! — услышал я женский голос, позвавший его. — Метон, подойди сюда! — Мальчик затерялся между людьми. Я увидел обнявшую его женщину. Она сидела на соломенной подстилке, ее седые волосы были собраны в пучок, и она длинными, бледными, дрожавшими в смутном свете руками поглаживала волосы Метона. Куда бы я ни посмотрел, во мраке вырисовывались все новые и новые фигуры — мужчины, женщины и дети, все рабы, привезенные сюда с полей, все они ждали приговора Красса.
Все они сидели вплотную друг к другу около стен. Я шел между ними по длинному, узкому помещению. Экон следовал за мной. По мере приближения к дальнему концу барака запах мочи и фекалий становился все сильнее. Я прикрыл лицо складкой своего похоронного облачения и все же едва мог дышать. Тут кто-то меня тронул за руку. Метон поднял ко мне серьезное лицо.
— Лучший пловец, какого когда-либо знали, — шепотом проговорил он. — Не хуже Леандра [3] переплывавшего Геллеспонт. И лучше Главка, заплывавшего за Сциллу, а ведь Главк был полурыбой!
3
Леандр — юноша из Абидоса, каждую ночь переплывавший Геллеспонт к своей возлюбленной Геро, пока не утонул. — Прим. пер.
— Аполлон, — проговорил я, с удивлением заметив присутствие красивого юноши. Он ободрял слабого старика, прислонившегося к его плечу.
Это движение было простым и изящным. Есть кичливый аристократизм патрициев, подобных Фаусту Фабию, подумалось мне, и есть природный аристократизм таких представителей рода человеческого, как этот.
— Почему ты здесь? — спросил я, подумав, что Красс прогнал его из дома, чтобы просто насолить Муммию. Но он приходил поговорить со стариком.
— Стражники знают меня и всегда пропускают.
— Это твой отец? — спросил я, посмотрев на старика.
— У меня никогда не было отца. Это Сотер. Он знает травы и припарки. И лечит других рабов, когда они болеют, но теперь он болен сам. Он страдает от жажды, у него расстроен кишечник. Однажды, когда меня лихорадило, он не отходил от меня ни днем, ни ночью. В то лето он спас мне жизнь. И ему за это ничего не было надо.
Я не различил в его голосе ни горечи, ни каких-либо других эмоций. Это был голос его божественного тезки, бесстрастный и таинственный.