Оруженосец

Войкин Александр

Нога запнулась за тело одного из убитых, и я упал на спину, больно ударившись головой и прикусив язык. Попытался отползти назад, но там была лишь стена дома.

Вот и конец пришел.

Разбойник был уже близко, я ощущал дыхание смерти на своей щеке. Неужели умру здесь… снова? Не думаю, что мне предоставят еще один шанс. Как же мало я прожил…

Противник вдруг замер и поморщился. Затем резко развернулся. На спине его виднелась широкая рана, из которой вовсю хлестала кровь.

Фран

широко ухмыльнулся и приглашающе кивнул головой. Разбойник яростно зарычал и ринулся в бой. Похоже, что-то перемкнуло в его голове, злость затмила разум, потому что сражался он как демон. Мощные атаки оттеснили Франа к стене соседнего дома, а затем с размаху впечатали в нее. Парень скривился в болезненной гримасе, но не сдался. Все еще пытается достать врага, и ему это удается. Но тот больше не чувствует боли.

Усилием воли заставив себя подняться, я схватил меч левой рукой и бросился на помощь. Слетевший с катушек разбойник как раз вырвал из рук Франа клинок и теперь грозно наступал, готовый разорвать.

Я с трудом добежал, вонзил клинок в шею врага. Фонтаном брызнувшая кровь залила мне лицо, а следом прилетел мощный удар. Я упал, задыхаясь от боли и крови. Рядом рухнул кто-то тяжелый. Разжав пальцы и выронив рукоять меча, я протер глаза и только затем увидел тяжело дышащего Франа и мертвого разбойника на земле. Похоже, он все-таки успел меня достать, все лицо – один сплошной синяк. Болит так, что даже моргнуть невозможно.

Фран подошел, протянул руку. Смотрит не враждебно, скорее устало. Помог мне подняться, а затем я наклонился и схватил меч.

Вокруг оставшиеся в живых ученики добивали разбойников. Сэр Енус, весь залитый кровью, стоял над каким-то здоровяком, что-то спрашивал у него. Нога наставника придавила противника к земле.

Наша помощь больше не требовалась – остальные и так справлялись неплохо, поэтому с Франом поспешили к наставнику.

– Куда вы их увели? – рычал сэр Енус. – Куда?!

Здоровяк лишь посмеивался, харкая кровью.

– Что он сказал? – спросил я.

Наставник хмуро покосился, но ответил:

– Молчит, падаль! Сказал лишь, что увели женщин и детей подальше отсюда. Но отказывается называть место. Ничего, в руках дознавателей ты быстро запоешь.

Разбойник лишь ухмыльнулся. Я покачал головой.

– У нас нет на это времени.

Присев рядом со здоровяком, я стянул маску с лица. Несмотря на мощный удар, металл вновь выдержал и даже не помялся.

Увидев мое лицо, разбойник вздрогнул. Губы его затряслись, изо рта вырвалось хриплое:

– Зараженный! Уйди от меня! Прочь!

Я лишь приветливо улыбнулся и приблизил свое лицо к его.

– Если ты не скажешь нам, куда вы дели жителей деревни, то совсем скоро станешь кормом для тьмы. Обещаю.

Он

затрясся: похоже, угроза оказаться во власти тьмы пугала его куда больше, чем всякие пытки.

– Я скажу! Скажу! Три мили на север от деревни. У куста поверните налево, через сто шагов увидите поляну. Там мы их и оставили. Только пощадите! Не отдавайте тьме!

Я поднялся, нацепил маску обратно. Взглянул на сэра Енуса, отметив его чересчур пристальный взгляд.

– Едем?

Наставник кивнул, затем отвернулся.

– Готовьте коней. Поедем втроем. Остальные пусть займутся ранеными и убитыми.

Я молча направился к привязанным поодаль лошадям. Фран следовал за мной, ничего не спрашивая. Похоже, он сегодня испытал сильный шок, оказавшись на краю гибели. Впрочем, как и я. При воспоминании о близости смерти пальцы начало потряхивать, а колени предательски задрожали. Фран спас мне жизнь, а я – ему. Скажи мне кто об этом еще пару часов назад – засмеялся бы. А теперь перед глазами только мертвые тела товарищей и испуганное лицо того здоровяка.

Еще при подходе к указанному месту я почуял неладное. Острый запах крови и смерти висел в воздухе. Даже птиц не было видно на деревьях, ветер и вовсе затих. Лишь свернув налево и проехав сотню шагов, я понял причину: трупы. Множество женских тел свалено на поляне. Все они были убиты крайне просто: им перерезали горло. Обнаженные тела с многочисленными синяками, лица исказились в муках. Они сильно страдали. Будь моя воля, я убивал бы тех ублюдков снова и снова.

Но и это не самое страшное. Чуть поодаль, на длинной и крепкой ветви громадного дуба я увидел их: десятки детских тел, висящих на веревках. Их просто повесили, всех до единого. Здесь были и совсем крохотные, не старше двух лет, и побольше – лет около десяти. Все они были надеждой родителей, их отрадой. Они могли бы вырасти, прожить достойную, счастливую жизнь. Но – не судьба.

Я ощутил, как из глубины души поднимается скорбь. Не хотел – слезы сами полились из глаз. Вид детских тел, висящих на ветке дерева, оказался выше моих сил. Что это за мир такой, где люди убивают маленьких детей, не испытывая ни малейших угрызений совести? Разве так должно быть? Пусть они разграбили поселение, пусть насиловали женщин. Но зачем было казнить детей?

Чуть в стороне раздался шорох, и Фран метнулся туда. Послышался топот ног, но парень оказался быстрее и вскоре приволок мелкого худощавого мужичка с испуганными глазами.

– Я всего лишь крестьянин, милостивые господа! Собирал ягоды в лесу, когда услышал шум и крики. То были разбойники, они вовсю насиловали баб. А потом детишек начали вешать… Я спрятался, было страшно. Вскоре они ушли, но тут появились вы. Пощадите, господин!

Конец ознакомительного фрагмента.