Оружейница
Шрифт:
Вчерашний праздник завершился около полуночи и все потихоньку расползлись по комнатам. Сашины и Серёжины родители улеглись в гостиной, Оля с Костиком устроились на второй кровати у меня. Валера с Таней легли в спальне, которую мы с Сашей называли «пацанской». Лёша отказался ложиться в гостиной и затащил свой матрас в постирочную, ну, а Танины и Максимка устроились в крайней спальне.
Максимка, если честно, просто прелесть. Не знаю чем я ему понравилась, но весь вечер он вертелся рядом, то и дело угощая меня то конфетой, то яблоком,
Это было сказано так, что я не позволила себе рассмеяться. Объяснив Максику, что ляля не сможет скушать её сразу как родится, я пошла с ним на кухню. Взяв там полиэтиленовый пакет, из упаковки привезённой Сашиной мамой, завернула в него конфету и спрятала в морозильник, пообещав малому, что обязательно угощу ей дочку.
Сегодня утром народ начал появляться из спален около десяти и, через душ, потянулся на кухню. Хорошо хоть с завтраком проблем у меня не было, остатков вчерашней роскоши хватило на всех.
Мамочка и папочка, светясь счастьем, появились на кухне последними, побывали в объятьях у мам, и Саша сказала что нужно ехать в Отдел Кадров, а заодно и купят всем местные симки.
Быстренько поев, все собирались и поехали, осталась только Оля, из-за того, что её Костик раскапризничался и устроил концерт. Уходя Сашин папа пообещал ей, что кто-нибудь чуть попозже подъедет и отвезёт её.
Проводив народ, и успокоив Костика мы с Олей принялись наводить шмон на кухне, по ходу расспрашивая друг друга, и рассказывая о своём.
Так я, с удивлением, узнала что Оля скульптор. Если честно я с трудом представляла её с зубилом и молотком. Услышав об этом она весело рассмеялась и пояснила что работает с глиной, а зубило сроду в руки не брала.
Рассказала она и почему Костик так шарахается ото всех. Из-за постоянного страха что её найдут те кому был должен её муж, и что они могут украсть сына, Оля постоянно талдычила ему, чтобы он ни в коем случае даже близко не подходил к незнакомцам и, как она сама призналась, наверное немножко переборщила.
У меня мурашки по коже забегали, когда я представила себе сколько ей пришлось прожить под этим страхом. Я, конечно, хорошо помнила тот час, который я провела в багажнике машины бандитов отчима, но то был всего час, и я хорошо понимала, что если бы не перенос, то я не дожила бы до вечера. А Оле пришлось прожить в ежесекундном ожидании беды с сентября по январь. Ох мамочки, как же она это вынесла.
Когда же Оля рассказала мне портофранковский финал её истории, то я не удержалась и долго и капитально ржала.
Закончив возню на кухне, мы, продолжая чесать языками, отправились посидеть в гостиной. Там нас и застал, приехавший
Лёша объяснил Оле куда ехать и она укатила на короткой «Витаре», а я пригласила его на кухню и стала готовить второй завтрак.
Лёша наворачивал картошку пожаренную с ветчиной, которую я по-быстрому соорудила ему, и попутно мы вспоминали нашу школу. Ведь так получилось, что и Саша, и я, и Лёша учились в одной школе и, вообще-то хоть мельком, но знали друг друга в лицо.
Помыв посуду, из которой он ел, я поставила её в сушилку… Ой! Мамочка! Схватка оказалась неожиданно сильной и я, схватившись руками за край рабочего стола, громко застонала. Лёша подхватился и, подскочив ко мне, испуганным голосом спросил:
— Настя, ты что?!
— А то, Лёш! Помоги мне сесть, — усевшись, с его помощью на табурет, я постанывая, потрогала ставший заметно более твёрдым живот, — Всё Лёш, началось. Сейчас меня отпустит, и ты проведёшь меня до машины, и отвезёшь в роддом.
Лёша взял меня за руку и продолжал глядеть испуганным взглядом. До меня дошло, что я имею хотя бы теоретическое представление о том, что мне предстоит, а для него это тёмный лес и жуткие страшилки.
— Лёш, да не шугайся ты так. Она ж прям щас из меня не выпадет, это ж будет несколько часов продолжаться.
Он слегка успокоился, но продолжал держать меня за руку до конца схватки. Когда меня отпустило, я ещё пару минут посидела и, осторожно встав, направилась к выходу. Цапнув с тумбочки в прихожей свою сумочку и ключи, я показала Лёше на «родильный чемоданчик» с «приданным».
— Лёш, хватай его и пошли!
Выйдя из дома, мы уселись в «индусика» и Лёша вывел его со двора.
Как только мы выехали с Аносова и свернули на Металлургов, накатила вторая схватка, причём по ощущениям она была посильнее первой и, следовательно я не ошиблась в прогнозе — до появления моей малышки на свет, осталось несколько часов. Ох, мамочки! Как я их проживу?!
Я постанывая раскачивалась на сиденье «индусика», жестами показывая Лёше куда ехать. Когда меня отпустило, я решила позвонить маме, сунулась в сумочку за телефоном… и соорудила, в свой адрес, заковыристый матюк.
Лёша бросил на меня ошарашенный взгляд:
— Мать, ты чего?!
— А того! Дура я копчёная! Мобильник в спальне на зарядке остался. Как я, блин, теперь маме позвоню?! Слыш, а вы там симки себе купили?
— Не, — он отрицательно помотал головой, — Собирались, как закончим в Отделе Кадров. Ну, это, Саша как приедет, сообразит же что к чему. А здесь, сейчас, она тебе чем поможет? За тебя ж она не родит.