Оружейница
Шрифт:
Я попыталась представить себе такой вариант и хихикнула, а Лёша, снова бросив на меня короткий взгляд, спросил:
— Насть, а как получилось, что ты Сашу мамой зовёшь? Между вами же лет восемь разницы, не больше.
— А вот так и получилось. Не было у меня до сих пор мамы. Родная мать родила меня и, через полгода спихнула двоюродной тёте, а той тогда уже пятьдесят шесть было. Ну я и росла бабушкиной внучкой. Попала сюда вместе с Сашей… ну и так получилось, что она стала моей мамой. По настоящему мамой, понимаешь!
Тут накатил третий
Спустя пару минут, удивлённо присвистнув, Лёша припарковал «индусика» на стоянке роддома. Один из пары пожилых патрульных помог ему довести меня до КПП и войти внутрь. Там дежурил тот же самый дядечка, что и в мой первый приход сюда.
— Что красавица, пришла пора? — он по-доброму усмехнулся и протянул руку за карточками. Прокатав их через сканер, он вернул их нам и продолжил, — Всё будет как надо, Боцманша здесь, так что не тушуйся, — он нажал кнопку у себя на пульте и сказал, — Девочки, ещё одна клиентка, встречайте.
Когда мы прошли внутрь и направились к зданию роддома, Лёша спросил:
— А Боцманша — это кто?
— Щас увидишь, — сейчас мне было не до подробностей, — акушерка.
Встретившая нас сестричка, отвела меня и Лёшу в приёмный покой и, усадив меня на кушетку, занялась оформлением. Тут распахнулась дверь, ведшая к родильным палатам, вошла Боцманша, и я с удовольствием пронаблюдала за реакцией Лёши.
— Настя, здравствуй, — Боцманша стремительно подошла ко мне, мягким движением своей лапищи, уложила меня на кушетку и, задрав сарафан, стремительно пробежалась руками по моему животу, — так, судя по всему, «процесс пошёл», — она усмехнулась, — и не тушуйся, весь мой опыт говорит, что у тебя всё будет нормально.
— Здравствуйте Светлан Яковлевна. Было уже три сильных схватки, и это… по-моему пробка вышла.
— Ну вот, значит всё будет в порядке, — тут она повернулась к Лёше, — А ты кто будешь, красавец?
Лёша дёрнулся, — Я — Кравцов Алексей, мы вчера пришли с конвоем.
Боцманша хмыкнула, — Отличненько! Вера! Этому орлу — комплект, и пусть идут в пятый бокс, он уже освободился. И повернувшись ко мне она добавила, — Сегодня, коммунистический субботник в пятницу. С утра уже шесть отстрелялись, и десять — в процессе, ты одиннадцатая будешь…
Тут, динамик на посту медсестры щёлкнул и из него донеслось, — Девочки — встречайте!
Боцманша хохотнула, — О, уже двенадцать, — и стремительным шагом направилась в сторону родильных палат. Сестричка достала из шкафа халат, чепчик, бахилы, сунула их Лёше и вышла, а тот стал их озадаченно рассматривать.
— Ну что смотришь, одевай и веди, а то вот-вот очередная схватка начнётся, — тут я хихикнула, — Похоже Боцманша решила, что ты наш папочка.
Лёша покраснел как помидор, но мгновенно нацепил выданное, схватил «родильный чемоданчик» и, подхватив меня под руку повел к дверям.
Как только мы вошли в дверь, по ушам ударил женский крик, донесшийся из-за дверей одной из родильных палат. Мне
Дверь одной из палат распахнулась и в коридор стремительно вышла женщина.
— Боцманша в какой?
Я отрицательно мотнула головой:
— Не знаю.
— А вы куда?
— В пятую.
— Ага, там уже прибрали, — она стала заглядывать в палаты, а мы зашли в дверь с табличкой «пять». Там по центру стоял родильный стол, слева у стены была кровать, на которой лежала свежая рубашка. Было заметно, что пол, только что протёрли.
Я попросила Лёшу отвернуться и, сбросив домашнее, натянула рубашку. Только я успела это сделать, как началась очередная схватка, причём более сильная чем предыдущие, и я скорчилась на кровати, а он, взяв меня за руку, сказал:
— Настя, я же вижу как тебе страшно. Если ты хочешь, я побуду здесь с тобой.
Я вцепилась ему в руку и простонала, — Да!
Дальше всё шло как нам рассказывали. Схватки учащались и становились сильнее. Рядом появилась молоденькая сестричка, регулярно заходившая в палату Боцманша заглядывала в меня, контролируя раскрытие шейки. Только вот как это больно, нам объяснить всё-таки не сумели…
Очередная схватка настигла меня, когда я встала, чтобы сделать хоть несколько шагов. Я схватилась за спинку кровати, и уже не застонала, а зарычала и… почувствовала как по ногам течёт горячее, и слышится звук падающих капель.
— Мамочки! Лёшка! Воды!
Сестричка обтёрла мне пелёнкой ноги и, бросив на ходу, — Помоги ей улечься на стол, а я за Боцманшей, — вышла из палаты.
Лёша помог мне улечься и спросил, когда схватка закончилась:
— А что теперь?
— Что, что! Рожу сейчас!
Тут, в сопровождении сестры, вошла Боцманша.
— Так, ну что тут у нас, — она быстро подогнала мне упоры для ног и заглянула снова, — Отличненько Настенька, всё у тебя идёт как по писанному, раскрытие уже, практически полное, сейчас будем тужится и рожать. Да отпусти ты своего красавца и возьмись за ручки!
Потом я тужилась по командам Боцманши, рычала и кричала. Господи! До этого была не боль. БОЛЬ началась сейчас. В промежутке между потугами я, краем уха услышала как Боцманша скомандовала, — Аня, надень этому орлу перчатки, — и через минуту, — становись сюда и держи!
Я увидела белую как бумага физиономию Лёшки у себя между ног, и услышала голос Боцманши, — Ну, головка уже прорезалась. Будем рожать. Давай миленькая! Осталось совсем чуть-чуть!
Я изо всех оставшихся сил натужилась, чувствуя как малышка продвигается наружу… Вдруг боль стремительно ослабла, раздался довольный голос Боцманши:
— Ну вот, порядочек.
А через секунду раздался КРИК МОЕЙ ДОЧКИ!
Бедный Лёшка, уже не белый, а нежно-салатного цвета приподнял свои руки, в светло-синих перчатках. А в них… А в них была красная, покрытая слизью околоплодных вод, громко орущая МОЯ ДОЧКА!