Оружейник. Книга 1. Тест на выживание

Шовкуненко Олег Олегович

— Вам с ментом крупно повезло, — Леший пропустил мимо ушей мою благодарность. — Успели проскочить. А после того, как мы вас приволокли, вокруг такое началось… Я только что со стены. Ночь буквально стонет от воя и рева. Не удивлюсь, если после рассвета мы обнаружим все дома в округе стертыми до фундаментов.

— Призраки? — спросил я.

— Должно быть они, — Леший невесело хмыкнул. — Хотя, честно говоря, я не проверял.

— Что в поселке?

После моего вопроса Загребельный даже как-то вздрогнул, словно очнулся, словно вспомнил что-то.

Он положил руку на плечо Лизе и попросил:

— А ну, боевая подруга, сгоняй за мистером Крайчеком.

Девушка тут же одарила подполковника возмущенным взглядом, как будто тот изрек что-то немыслимое, крамольное.

— Давай-давай, — Леший был непоколебим. — Кому доктор велел ноги расхаживать? А то так и останешься кошкой-хромоножкой.

Мне показалось, что Лиза сейчас вцепиться Андрюхе в горло. Этакая маленькая разъяренная фурия, готовая сражаться с каменным колосом.

Загребельный видать тоже понял, что ляпнул что-то не очень тактичное и притом не к месту. Поэтому он поспешил зайти с другой стороны:

— Боец, вы что, отказываетесь выполнять приказ своего командира? — чтобы Лиза не подумала, что он намекает на себя самого, Леший уточнил: — По-моему Крайчек четко и ясно выразился: «Когда Ветров придет в себя, немедленно сообщить».

Тут мне показалось, что Загребельный желает непременно спровадить мою сиделку. И кажется ему это удалось. Услышав последние слова подполковника, Лиза с неохотой сдалась:

— Я быстро, — она обращалась уже ко мне. — Крайчек, он ведь здесь, в убежище. Так что мигом обернусь.

Лиза отстранила протянутую руку Загребельного, который попытался помочь ей встать с краешка моего матраса. Однако Леший проигнорировал этот протест. Он схватил девушку под руки и как пушинку поднял. Только оказавшись на ногах, та наконец поняла, что подполковник избавил ее от довольно неприглядного процесса — вставание с пола на частично парализованных ногах. Не глядя на Загребельного, Лиза буркнула «Спасибо» и довольно сильно хромая пошла к выходу.

Когда дверь за ней закрылась, Леший кивнул мне:

— Хорошая девчушка. Правильная. Завидую тебе, Максим. Видал, как принарядилась? Все ждала, когда ты очухаешься.

— Что у нее с ногами? — я был подавлен. Ведь то, что мне довелось сейчас увидеть совсем не походило на обычно легкую пружинистую походку Лизы.

— Доктор сказал — остаточное явление. Газ этот проклятый так подействовал.

— Ей будет тяжело идти.

— Куда?

Мне показалось, что Леший не следит за моей мыслью, что сейчас он где-то далеко.

— Завтра. Вместе со всеми. Ей не выдержать долгого марша.

— Это кто бы говорил, — Андрей притащил откуда-то из-за пределов моего зрения низенький колченогий табурет, поставил его рядом с матрасом и уселся.

— Да, ты прав, — я горько улыбнулся.

Подумалось, что скорее всего мне придется остаться здесь, в убежище. А вот Лиза… она обязана уйти. Леший должен будет ей помочь. Обязательно должен! Я уже собирался попросить его об этом,

да не успел. Андрей первым обратился ко мне:

— Слушай, Максим… Это, как его… — Загребельный с трудом подбирал слова. — Прошлым утром… Ну, тогда, когда тебя схватили. Я приказал…

Ах вот он о чем. Вот что не дает героическому подполковнику ФСБ покоя. И торчит он здесь в санчасти наверняка именно поэтому. Решил не затягивать с выяснением отношений. Молодец. Далеко не у каждого на такое хватит смелости и решимости.

Размышляя об этом, я продолжал молчать, поэтому Лешему ничего не оставалось как закончить свой, ох какой нелегкий монолог:

— Тот выстрел… У нас не было возможности вытащить тебя. Я приказал снайперу… — тут он запнулся, понял, что произнести это не сможет. Андрей сумел лишь выдавить из себя: — Прости.

Что я мог на это ответить? Разве не точно также поступил я сам, когда колесами БТРа раздавил еще живого Виктора Сотникова. Я просто прервал его мучения. Вот и Леший… Он сделал… вернее хотел сделать тоже самое. Это правильно. Это скорее милосердие и проявление настоящей дружбы в ее нынешнем суровом обличие. Так какого же черта тут каяться!

— Хреновый у тебя снайпер, — медленно протянул я. — В такую здоровую мишень не попал. Ты ему разнос устрой… непременно устрой.

Придать своему голосу более или менее дружеские интонации мне было невероятно сложно. Но, тем не менее, я постарался. Правда, видать вышло не ахти как. После моих слов Андрюха помрачнел еще больше.

— Нету больше снайпера. И половины тех, кто с нами ходил, тоже нет. Вот такая канитель получилась.

Расспрашивать дальше не имело смысла. Дальше и так все понятно. Рассказ о том, как кентавры перебили людей Лешего, станет лишь еще одной страшной историей, которая отнимет у меня силы и время. Главное время! Спохватившись, вспомнив о нем, я поспешил спросить:

— Как разведка? Что-нибудь выяснилось?

— Ты о кашалотах?

— Да. Куда они подевались?

— Полагаю, сгорели, так же как и тот кентавр, которого ты резал, — Леший с подозрением покосился на меня. — Ты хоть это помнишь?

— Помню, — кивнуть у меня не было сил, поэтому в знак согласия я закрыл глаза.

— Пепел. После него остался пепел, точно такой же, как и на тех огромных кругах, которые мы осматривали. Три круга, и кашалотов было тоже три. Вывод напрашивается сам собой.

— Кентавра убил я, а кто убил кашалотов?

— Интересный вопрос, но я не знаю на него ответа. — Несколько секунд подполковник думал, а затем робко, как будто стесняясь своих мыслей, предположил: — А вдруг их никто и не убивал. Тот человек… Ну, тот белорус, с которым мы говорили на стене. Он ведь сказал, что кашалоты ушли. Ушли в туннель. Может и кентавра ты того… отправил назад, в то самое место, откуда они все и появляются. — Леший пожал плечами. — Теория. Это всего лишь открытый вопрос. Точно такой же, как был ли вообще весь тот разговор и тот одноглазый лесник в бандане.