Оружейникъ
Шрифт:
– Не помешаю, командир?
Вместо горничной пиво доставил главный (и пока единственный) инспектор условий труда. А также хозяин неплохой недвижимости в Первопрестольной (только он пока был не совсем в курсе), будущий пайщик заводов в Москве и Кыштыме (а вот это знал) и крупный специалист-«ходок» по женской части (пять или шесть работниц швейного цеха могли подтвердить этот факт лично). Вдобавок потомственный уральский казак, ну и просто очень хороший человек Григорий Долгин.
– Чего это Наталья так расцвела? А Дарья прямо дикой кошкой шипит. Поди, расстроилась, что ты не ее выбрал?
– Я
Григорий понимающе усмехнулся и напомнил:
– Так ведь не зарекался же, а наоборот – сказал, что подумаешь. Я уж было и решил. А если не спал, тогда с чего это Наталья такая довольная?
– Вот у нее и спроси.
– Значит, ничего не было?
Александр понял, что так просто приятель не отвяжется, и признался, положа руку на кусочек острого соленого сыра:
– Поцеловал разок – не удержался.
– И что?!!
– И ничего. На меня потом Глафира дня два смотрела этак понимающе-снисходительно, когда думала, что я это не вижу. А если бы я ее в постель уложил? На следующий же день вся фабрика обсуждала бы последние новости из хозяйского коттеджа – у моей горничной что на уме, то и на лице. Что, скажешь, не так?
– Ну, может, и так. Только это еще не повод, чтобы отказывать себе в маленьких радостях жизни. Гм, ладно, тебе виднее.
Последнее замечание относилось не к обсуждению легкодоступной (для фабриканта) красавицы, а к багрово-синему следу глубокого укуса на правой ноге – сняв прикрывающую его мокрую тряпицу, князь осторожно почесал зудевшее место и после недолгого осмотра удовлетворенно кивнул. Заметив краем глаза осуждающую мину на лице друга, ответил на молчаливый укор короткой фразой:
– От укусов ты меня защищаться не учил.
Тут уже не выдержал и Григорий:
– Ну и стоило оно того?
– Стоило. Я теперь точно знаю причину своих неудач на тренировках.
– Это каких же таких неудач? Саблей играешь как казак, на кулачках мы с тобой давно уже в одного идем, а на стрельбище я половину твоих штучек и повторить-то не могу.
Александр пренебрежительно махнул рукой, едва не снеся при этом высокую пивную кружку.
– Не то, все не то. Помнишь, я рассказывал тебе про партию эсеров и их боевую организацию?
Долгин едва заметно подобрался и сосредоточенно кивнул.
– Уже появились, окаянные?
Увидев отрицательный жест, расслабился, но интереса не утратил, превратившись в одно большое ухо.
– Чтобы защититься от них и всех им подобных, я должен научиться чувствовать угрозу заранее. Иначе… Сам понимаешь, без вариантов. Вот Сема Семинарист и помог мне понять, куда надо двигаться дальше.
– Так что теперь, с «куклами» работать? Как-то оно сомнительно выходит.
– Поэтому и оставим это на крайний случай. Я заказал Браунингу пневматические копии «рокота» и «орла» под пятимиллиметровую пулю – вот с ними да против «экспедиторов» и попробую. Надо только защиту для лица и рук подобрать. Ну это я еще обдумаю.
– Ну даст Бог, и получится что-то из твоей задумки. Кстати! Вот.
Перед расслабленным князем легли две половинки одного целого, бывшие некогда прекрасным клинком золингенской стали. До той самой поры, пока им не попытались разжать намертво (в самом буквальном смысле этого
– Валентин Иванович сказал – никак. Проще и быстрее сделать еще один такой же, чем с этим мучиться. Собственно, он и пообещал все это дело устроить, и грозился, что новый будет даже лучше старого.
Аристократ расстроенно вздохнул и провел рукой по останкам своего любимого ножа, а Григорий как ни в чем не бывало вернулся к волнующей его теме:
– Ну а вторая – Дашка? Чем она тебе не сподобилась? И мордашка хорошенькая, и прочее хозяйство очень даже ничего. Молчунья опять же.
Увидев, как досадливо поморщился командир, Долгин сделал последнюю попытку устроить его личную жизнь. Не сказать, чтобы тот совсем уж пропадал – не все письма с фотокарточками оставались без ответа, далеко не все, но одно дело – снимать дачу под Питером для редких встреч, и совсем другое – иметь постоянную симпатию. Как Григорий, например, тот давно уже симпатизировал всему незамужнему персоналу швейного цеха. Правда, с некоторого времени (и после легкого внушения от князя) обходился исключительно платоническими чувствами, растрачивая весь свой пыл и горячую страсть на тщательно подобранную содержанку, поскольку на территории фабрики все его ухаживания могли быть восприняты очень неоднозначно, да и многочисленных ухажеров из охраны обижать не хотелось.
– Взял бы да отправил одну из своих горничных в гостевую квартиру компании.
Опытный ловелас в расстегнутой до половины груди рубашке многозначительно поиграл бровями и подмигнул приятелю:
– Заодно и за жильем бы приглядывала.
Расхохотавшись, Александр покачал головой, пробормотав что-то вроде: горбатого могила исправит. Или жена со скалкой.
– Подумаю. Честно. А пока – что у тебя с наставлением для пулеметчиков?
– Насчет обслуживания и изготовки к стрельбе все готово, а вот с остальным пока не очень – стрельбище у нас маленькое, не развернуться.
– Так в чем дело, обратись к соседям на казенный завод: у них на стрельбище не то что пулеметы – пушки можно испытывать.
Главный инспектор замер с открытым ртом, а потом хлопнул рукой по собственному колену, откровенно досадуя – вот нет бы раньше догадаться, да самому!
– Да, надо было раньше у тебя спросить. Это… мне бы еще кого, чтобы во всякой там баллистике и прочих премудростях разбирался, чтобы все по-научному устроить да записать. У «соседей», поди, только по винтовкам опыт имеется, а пулеметы дело новое, иного подхода требуют. Или нет?
Теперь уже задумался фабрикант, перебирая своих уже достаточно многочисленных знакомых.
– Есть такой человек. Ты мне завтра напомни, я тебе небольшое рекомендательное письмо напишу.
– К кому?
– Заведующему механической мастерской Санкт-Петербургского арсенала, князю Гагарину, Андрею Григорьевичу.
– О как! А он со мной вообще разговаривать-то будет, этот князь?
– Будет, после того как прочтет мое письмо. Да и без того совершенно не чванливый человек, наверняка заинтересуется и захочет помочь. Уникальнейший, скажу я тебе, специалист, причем не только в своей области, а еще и в полудюжине смежных наук. Ты знаешь, я иногда просто поражаюсь, сколько в России талантливых людей.