Оружейный барон
Шрифт:
Даже охрану ему мы с герцогом просто навязали. Ох, он и возмущался тем, что в его охране сразу два ручных пулемета, которых на фронте не хватает у кавалерии.
Долина радовала глаз своим цветущим видом. Здесь весна полностью вступила в свои права. Цветами покрылись даже дикоросы на горных склонах. А воздух, настоянный на цветочных ароматах,… если была бы возможность его продавать, от покупателей отбоя бы не было. Просто кусочек рая.
Замок Гринель запирал вход в долину, венчая высокий
Единственная дорога в долину проходила мимо него. Все другие места были непроходимы. Природно или с помощью людского труда этого по прошествии столетий уже не разобрать.
Дорожное полотно достаточной ширины, чтобы без проблем разъехались две телеги, состояло из плотно подогнанной каменной брусчатки и через многочисленные ручьи с гор перекинуты каменные мостики. Любит герцог свою долину. И предки его любили свой домен.
Сама фортификация была устроена так, что въездная дорога в замок огибала его полностью по спирали и круто разворачивалась перед самыми воротами. Даже нормального тарана на этой площадке не поставить. Не говоря о том, что практически к воротам его и не подтащить под постоянным обстрелом.
На въезде в долину стояло капитальное двухэтажное каменное КПП оборудованное шлагбаумом. Службу нес большой наряд. Примерно полвина взвода горных стрелков. Здесь у нас проверили документы и пропустили дальше. Пояснили что даже для жителей долины с начала войны въезд только по пропускам.
В начале ответвления дороги в сам замок стояло еще одно КПП. С полевым телефоном.
К самому замку наш поезд из трех колясок пропустили только после отданного распоряжения сверху и то дали провожатого, хотя, казалось бы, где тут можно заблудиться?
Снизу замок казался намного меньше, чем он есть на самом деле. Такой вот оптический обман и хитрость средневековых строителей.
Встречал нас в проеме открытых ворот перед внешним двором, в котором сконцентрировались все службы — конюшня, кузня, кордегардия, сам комендант замка и офицерского лагеря для военнопленных — полковник Бакфорт. Пожилой уже человек, полностью выслуживший все пенсионные сроки, но еще бодрый такой живчик.
Сразу за нашим въездом ворота закрыли.
Полковник представился. Выразил нам свое удовольствие знакомством сразу с двумя имперскими рыцарями и повел нас в свой кабинет, откуда был виден внутренний двор замка. В окно хорошо просматривалось, как пленные офицеры совершают свой моцион.
Бьеркфорт был одет по полной форме. Я же со своей полевой формы снял погоны, так как выступал в качестве камергера герцога. Это чтобы не путать собеседников.
Полковник, кинув взгляд в окно и убедившись, что там все в порядке стал вводить нас в курс дела.
— Здесь у меня, ваши превосходительства, двести шестьдесят два подопечных. Из них штаб — офицеров девяносто два. Им оставлены для услужения их же денщики. Плюс республиканский фельдфебель с хозяйственной командой их пленных рядовых. Итого триста пятнадцать
— Что-то мало офицеров, — удивился я. — Мы на восточном фронте их гораздо больше в плен взяли.
— Здесь только те пленные офицеры, которых к нам изначально отправили с западного фронта еще в прошлом году. И с тех пор к нам прислали не больше двух десятков штаб — офицеров, которые до того отбывали свой плен в поместьях тех кто их пленил. Теперь такое запрещено. Но мы не единственный такой лагерь в замке. В империи еще есть десяток подобных. Просто у нас в Реции такой один.
— Не скучно им тут? — спросил Бьеркфорт.
— Плен, экселенц, вообще дело скучное, — отозвался полковник. — На себе испытал в прошлую войну. Но в замке неплохая библиотека и пленные дорожат возможностью ею пользоваться. Два раза в год, в теплое время у них есть возможность отослать или получить письмо от родных. Через Швиц. Даже посылки им присылают.
— Надеюсь, не со снастью для побега? — настороженно спросил генерал.
— Что вы, экселенц, из замка сбежать невозможно. Но даже если пленник и умудриться выбраться за стены, то на пути у него два КПП, которых не обойти, а в долине крестьяне только этого и ждут. Объявленная премия за поимку беглеца два золотых.
— И попыток побега не было? — спросил я.
— Нет, ваше превосходительство, — ответил он. — Не было. Тем более что контингент тут находится с начального периода войны, когда еще не возникло окопное ожесточение сторон. Да и обращаемся мы с ними хорошо. Правда, не лучше чем обращались со мной в республиканском плену. Итак, пока готовят обед, я бы хотел узнать, что именно вас интересует в моем хозяйстве?
— Все, — ответил генерал. — Мне интересно все.
— А вам, ваше превосходительство, — повернулся полковник ко мне.
— Меня интересуют личные дела пленных офицеров. И после их просмотра я хотел бы поговорить с некоторыми из них, но так чтобы этого не увидели их товарищи.
— Такое тоже возможно, — кивнул полковник. — И если все предварительные пожелания высказаны все, то прошу пройти в мою трапезную. Похвалюсь, что личный повар у меня из лучшего ресторана Лютеца. Люблю республиканскую кухню. Слаб.
Полковник открыл дверь и сделал приглашающий жест рукой.
— Прошу.
Личные дела офицеров были тоненькими. Стандартная анкета. Описание обстоятельств попадания в плен. Замечания по соблюдения режима содержания. Наказания и поощрения. Жалобы и предложения, поступившие от самого пленного. Все.
Писарь, пожилой фельдфебель пояснил, что споры между собой пленные офицеры решают сами, устроив что-то вроде суда чести в составе трех полковников. И стараются к своим разборкам администрацию замка не привлекать.
— Нам же работы меньше, ваше превосходительство, — заключил писарь свою речь.