Оружие души. Кузнец. Том 3
Шрифт:
— Знал, что ты не согласишься, — Григорий не проворчал, а наоборот, сказал это с довольной улыбкой на лице. — Я знаю один из тех родов, которые отправили людей на ваш этаж.
— Стоп, пока ты их не назвал. Они знают о том, что ты знаешь? — спросил ровно так я, как бы то странно ни звучало.
— Ну, естественно, нет! — уверенно ответил Григорий. — Я же все прекрасно понимаю. Информация из самого надежного источника, они не знают, что под них копали, потому что никто и не копал…
— Неужели… Дороговы? — мои брови поползли наверх.
—
— Тогда кто они и откуда ты знаешь?
— Все очень просто, у моего рода есть шпионы в некоторых других. Но ни слова больше. Если я назову фамилию, ты согласишься сразиться без зрителей?
— Да, — уверенно ответил я, хоть и не собирался никому объявлять войну, однако о своих потенциальных врагах лучше знать заранее, чтобы хотя бы примерно понимать, откуда ждать неприятностей.
— Казанцевы, — тихо проговорил Григорий с довольной улыбкой. — А теперь идем, я покажу тебе, где мы будем сражаться.
Григорий показал Роману Чернову арену в подвале особняка. Просторный спортивный зал, белые стены и белый потолок. Серый только бетонный пол, а у стен специальные канавки, куда сбегала кровь. А для того, чтобы очистить приватную арену, в потолке были распылители с водой и специальными чистящими растворителями.
Каждый из парней в какой-то мере уважал своего оппонента за силу, верность слову или другие качества. Однако Роман уж точно не считал Григория своим врагом.
Что же касается самого Григория, то он видел в наглом иногороднем выскочке со знатной фамилией Чернов, исключительно врага. Парень прильнул к его бывшим друзьям, возможно, встречается с той, кого когда-то любил Григорий. Да, он ей изменил, но Дорогов не видел в этом особой проблемы…
Друзья, приятели, незнакомцы и соперники — все они легко могут переодеваться рядом, а затем выйти на боксерский ринг, октагон, или даже дуэль, чтобы выяснить, кто сильнее. Кто прав, а кто нет.
Только враги не могут переодеваться рядом.
Потому что настоящая вражда, по мнению Дорогова, не подразумевает благородства и чести. Да, Григорий сказал всю правду Роману про род Казанцевых, ведь он уже научился держать слово и теперь просто не мог перешагнуть через свой главный принцип.
Однако он никогда не обещал, что будет сражаться на дуэли честно. Именно поэтому, если Григорий решит сжульничать, то не нарушит свой принцип, не пойдет против своего же слова. По крайней мере, он так думал, был в этом твердо убежден. А что касается дуэльного кодекса, то жажда мести важнее какого-то ничтожного древнего свода правил.
Переодевшись в удобный спортивный костюм, Григорий достал из рюкзака блистер с тремя большими капсулами. С одной стороны блестели маленькие желтые шарики, а с другой — фиолетовый кристалл.
Тот человек без имени и лица (представитель черного рынка),
Григорий закинул ее в рот, почувствовал, как онемел язык, а по телу пробежала волна приятной энергии. И это он еще не успел открыть крышку спортивной бутылки, чтобы запить и проглотить.
Сделав это, Дорогов буквально каждой клеточкой тела ощущал небывалую силу. Он взглянул на себя в зеркало и глазам своим не поверил. Черты лица заострились, глаза теперь смотрели по сторонам, как у опасного хищника, что выискивает добычу.
А мышцы — едва ли они изменились внешне, однако Григорий легко подскочил, чуть себя закрутив. Он запросто приземлился на руки и несколько раз отжался. Затем еще раз посмотрел на себя в зеркало, подумал-подумал и закинул в рот оставшиеся капсулы.
После парень материализовал духовный меч и взглянул на него так, будто видел впервые. Духовная сталь едва ли не светилась избытком нереальной силы и маны. Григорий сделал взмах и даже не заметил, как рассек несколько металлических кабинок и укрепленную бетонную стену за ними. Это было едва ли сложнее, чем просто взмахнуть в воздухе.
— Ну, готов проиграть? — Григорий хищно оскалился, когда я вышел на арену.
Он тут же материализовал духовный меч и жестом пригласил меня на арену. Я материализовал духовный молот и окинул соперника взглядом.
— Качался, что ли? — ухмыльнулся я, чем еще больше его разозлил.
— На счет три! — злобно выкрикнул он, чуть наклонил голову, поднял меч острием вверх и напряг желваки так, что чуть искры из-под зубов не посыпались.
Глава 18
Григорий срывается с места. Он несется в мою сторону и набирает скорость, острие меча за его головой, двигайся он чуть быстрее, уже бы рассекало воздух со свистом.
Удар приходится на меня сверху. Не без усилий отбиваю его молотом — ударом по долу, да так, что духовные искры озаряют часть арены. Воздух вокруг наполняется мелодичным звоном, он бьется о стены и возвращается к нам
— Точно качался, — ворчу я, такое чувство, что даже желваки и мышцы на его шее стали плотнее.
— Заткнись! — недовольно орет Дорогов, из его рта летят слюни. Совсем с ума сошел, похоже.
Он смотрит на меня, водит мечом по воздуху. Острие, то снизу, то сверху, то слева, то справа, словно коварная змея, что готовится нанести удар.
Вдруг выпад с правой ноги! Рывок, взмах — он пытается резануть меня слабой частью клинка. Вкладывает в удар столько силы, что едва не выбивает молот из рук, когда я им вполне удачно защищаюсь.
В этот момент я чувствую что-то странное, но знакомое. Неплохо помню то, чувство, которое однажды помогло мне найти слабое место в холодном оружии Григория и сломать его.