Оружие особого рода
Шрифт:
— Ну, бог войны, тебе первому слово, — тихо произнес он.
И в ту же секунду командующий артиллерией армии дал сигнал, продублированный радистами, телефонистами и ракетчиками. Мощный залп сотен батарей потряс округу. Небо расчертили огненные молнии реактивных снарядов знаменитых «катюш».
— Хороша боевая музыка! — восторженно воскликнул Леселидзе. — Двести стволов на километр фронта прорыва!
— Такая музыка вдохновляет солдат перед атакой, — согласился я. — Но под Киевом артиллерийский концерт был мощнее. Там пришлось выставить почти
— Да, о таком сосредоточении артиллерии в начале войны мы и мечтать не могли, — произнес генерал К. Н. Леселидзе.
Константин Николаевич находился на фронтах Отечественной войны с июня 1941 года. Он отличился в боях под Минском и Тулой, в историческом сражении под Москвой. Видный военачальник умножил свою боевую славу и в дни обороны родного Кавказа. Под его руководством советские воины на перевалах Главного Кавказского хребта наголову разбили альпийский корпус врага, а затем участвовали в освобождении Таманского полуострова и форсировании Керченского пролива.
Находясь в 18-й армии, я познакомился и с членом Военного совета армии генерал-майором С. Е. Колониным. Сосредоточенный, неулыбчивый и на первый взгляд сухой в обращении человек, Семен Ефимович говорил скупо, но его лаконичные суждения отличались четкостью, точностью, емкостью. Потом нам приходилось встречаться довольно часто, многократно беседовать и решать вопросы, связанные с боевой деятельностью войск армии. Беседовать с генералом Колониным было небезынтересно. Он умел метко охарактеризовать человека, высказать полезные советы и предложения по улучшению политработы. Член партии с 1918 года, он в том же году добровольно вступил в ряды Красной Армии и с 1920 года непрерывно находился на политработе. Перед войной С. Е. Колонии был начальником политического управления округа, а на фронтах Отечественной войны являлся членом Военного совета 21, 11, 9 и затем 18-й армий. Боевую жизнь он знал превосходно и значительную часть времени находился в войсках.
Мне рассказывали, что генерал С. Е. Колонии на своем «виллисе» как-то заехал в цепь пехоты и, пыхнув трубкой, указал ею на неприятельские позиции, призывая бойцов вперед. Я напомнил Семену Ефимовичу этот эпизод и шутя заметил:
— Оказывается, о вас слагают легенды!
— Личность моя самая обыкновенная и отнюдь не легендарная, — сухо ответил Колонии. — На машине в пехотную цепь не въезжал, а оставил ее возле командного пункта комбата и далее пешком двинулся вместе с бойцами. Что же касается трубки, табачного дыма и прочего, то все это присочинили. Тогда было не до курева…
В канун наступления мне довелось побывать в одном из стрелковых полков 18-й армии и присутствовать на митинге. Объявив приказ о переходе полка в наступление, командир батальона зачитал обращение Военного совета к войскам 1-го Украинского фронта. "Боевые друзья! — говорилось в обращении. — В битвах за Днепр, за Киев, за Советскую Украину вы проявили величайшее мужество, отвагу и героизм. Вы разбили немецкие дивизии на Дону и на
Сорок дней стойко и мужественно, не щадя своей крови и жизни, отражали вы яростные атаки врага в районах Фастова и Василькова, Брусилова и Коростеня, Малина и Радомышля. Враг бросил на этот участок фронта десятки лучших танковых и пехотных дивизий. Взбешенный военными неудачами, Гитлер хотел любой ценой прорвать нашу оборону, выйти к берегам Днепра и снова захватить Киев.
Не вышло! Коварные замыслы врага сорваны. Он захлебнулся от вашего мощного огня в своей же собственной крови. Вы измотали и обескровили врага. Наши силы утроились. Настал момент для полного разгрома этой группировки"{18}.
Военный совет 1-го Украинского фронта призывал красноармейцев, сержантов, офицеров и генералов смело и решительно взламывать немецкую оборону, днем и ночью преследовать противника, не давая ему закрепляться на промежуточных рубежах, дерзкими и умелыми маневрами перерезать коммуникации врага, окружать и дробить его войска, уничтожать и захватывать живую силу и технику.
Обращение заканчивалось призывом: "За нашу священную советскую землю, за Украину, вперед, на полный разгром врага!"
На митинге выступали воины самых различных национальностей — русский Петров, украинец Чумак, грузин Жанешвили, армянин Манукян и другие. Перед лицом своих товарищей они поклялись с честью выполнить наказ партии и народа, боевой приказ командования.
Находясь под впечатлением только что закончившегося в Харькове судебного процесса над фашистскими палачами и их прихвостнями, советские воины клялись отомстить извергам за чудовищные злодеяния, совершенные в различных городах и селах страны.
Делясь на НП армии впечатлениями о митингах в различных частях, мы разговорились о настроении и поведении солдат перед атакой. Генерал С. Е. Колонии, прекрасно знавший душу бойца, рассказывал:
— Перед началом атаки люди ведут себя по-разному. Одни не в меру возбуждены, суетливы, другие задумчивы, молчаливы, но в душе каждый думает об одном: как обернется для него этот бой? В такие минуты солдату очень нужны товарищеские советы, бодрое напутственное слово. Это как раз и есть самая сильная и действенная форма политработы.
Однажды, обходя войска, я заметил хмурого, сосредоточенного солдата, державшегося как-то особняком. Над головой просвистел вражеский снаряд и неподалеку разорвался. Заметив, что боец инстинктивно вобрал голову в плечи и что у него подрагивают пальцы, я спросил:
— Что, брат, боязно? Первый раз в атаку пойдешь?
— Конечно, страшновато, товарищ генерал. Я ведь новичок, только что призван в армию.
— Да, в первый раз всем боязно, — согласился я. — Вначале кажется, что все пули, снаряды и мины летят именно в тебя.