Оружие особого рода
Шрифт:
— Ну как, отцы, не привыкли еще к фронтовым концертам? — шутливо спросил он строителей. — У всех душа на месте?
— А мы, товарищ генерал, — хитровато подмигнул бородатый крестьянин, готовы проложить мосты до самого Берлина, лишь бы скорее Гитлера доконали…
— Это Мусий Божко, отменный плотник, мастер на все руки, артельный тамада и запевала в работе, — представил мне его Мельников.
За одиннадцать суток военные саперы и крестьяне из близлежащих сел проложили через Днепр 700-метровый добротный мост, по которому на Правобережье двинулась танковая армия.
Многие мостостроители были награждены орденами и медалями. Члену Военного совета 3-й
Фронтовая обстановка, как известно, быстро сближает людей. На букринском плацдарме мы с Семеном Ивановичем Мельниковым оказались соседями, а наши блиндажи были расположены совсем рядом. В минуты затишья мы не раз встречались и беседовали. Генерал С. И. Мельников любил политработу, танковую технику и, конечно, героев-танкистов. Обладая необыкновенной памятью, он мог в любой момент подробно охарактеризовать многих командиров бригад и батальонов, точно описать их боевую деятельность и нравственные качества. Командарм Рыбалко ценил члена Военного совета и тепло отзывался о нем.
Позже я видел Семена Ивановича и в более трудных условиях боя. Как-то среди мотострелков одной из частей 3-й гвардейской танковой армии, испытавшей контрудар врага, произошло замешательство. В критическую минуту в боевых порядках появился генерал С. И. Мельников. Несмотря на сильный артиллерийский обстрел, он спокойно шел, призывая воинов твердо стоять на рубежах и крушить врага. Своим хладнокровием, волей и абсолютным презрением к смерти он вселял в солдат и командиров спокойствие и уверенность в победе.
Советские войска прочно обосновались на букринском плацдарме. Кроме 40-й и 3-й гвардейской танковой армий в октябре здесь развернулась 27-я армия. Левее ее, на плацдарме в районе Бучака, действовала 47-я.
Немецко-фашистское командование пыталось сильными контрударами восстановить оборону на Днепре. Как-то мне пришлось допрашивать немецкого офицера, взятого в плен в октябре 1943 года.
— Мы пережили два страшных удара, — признался пленный. — Сталинград и Курск. Сейчас русские находятся на правом берегу Днепра. Это третий удар, и — скажу прямо — самый страшный. Впереди почти нет крупных водных преград. — После долгого, тягостного молчания немец с горечью вымолвил: Разве что Висла…
Наши разведчики фиксировали появление новых немецко-фашистских войск. Гитлеровцы, занимавшие выгодные естественные рубежи, успели основательно укрепиться. Но, пожалуй, не меньше, чем упорство сильного и коварного врага, продвижение наших войск, и особенно танков, сдерживала чрезвычайно пересеченная местность. Куда ни глянешь — холмы, поросшие лесом и густым кустарником, крутые обрывы да глубокие овраги. Естественные препятствия были усилены инженерными заграждениями, минными полями, прикрыты огневыми средствами.
В октябре ударная группировка Воронежского фронта дважды предпринимала наступательные операции, однако прорвать глубоко эшелонированную оборону врага и выйти на оперативный простор так и не удалось.
Немецкие самолеты постоянно совершали налеты на мосты и переправы, на боевые порядки наших войск. В отдельные дни авиация противника делала до 2200 вылетов.
14 октября по Козинскому мосту всю ночь шли на плацдарм автомашины и танки. Это радовало нас. В то же время тревожила мысль, что гитлеровцы предпримут массированный налет на этот важный объект. Именно гак и случилось. С запада показались вражеские
Как я потом узнал, восьмерку советских истребителей, сбивших на наших глазах десять вражеских бомбардировщиков, возглавлял старший лейтенант С. Горелов.
В дни боев на Днепре ярко засияла слава И. Кожедуба, А. Куманичкина, В. Бородачева, Н. Худякова и многих других соколов-героев из 2-й воздушной армии, которой командовал генерал-лейтенант авиации С. А. Красовский.
Яростные схватки шли в воздухе и на земле. Докладывая о беспримерной отваге и стойкости воинов, начальник политотдела 68-й гвардейской стрелковой дивизии гвардии полковник Н. Ф. Ведехин сообщил, что только с 24 сентября по 3 октября подразделения и части соединения отбили 91 неприятельскую контратаку, уничтожив при этом более 2 тысяч солдат и офицеров. Так же самоотверженно и стойко защищали свои рубежи подразделения и части 309-й Пирятинской стрелковой дивизии. С 27 сентября по 2 октября это соединение отбило 84 вражеские контратаки, уничтожив 1817 гитлеровцев.
Вся страна следила за битвой на Днепре и славила героев. 17 октября 1943 года газета «Правда» в передовой статье писала:
"Много великих дел, совершенных во славу Родины, видел на своих берегах седой Днепр. Много витязей — защитников Руси купали коней своих в его водах, героическими преданиями овеяна его старина. Но меркнут все былые подвиги перед подвигами воинов Красной Армии. Еще не бывало такого на берегах Днепра, что совершается там теперь бесстрашными советскими воинами.
Не владеть гитлеровским разбойникам берегами старого Днепра!
Смерть им в днепровских водах! Слава героям Днепра!"
Высокая оценка ратных подвигов участников Днепровской битвы поднимала боевой дух воинов, способствовала усилению ударов по врагу. Передовую газеты «Правда» перепечатали все наши газеты. Политуправление фронта издало ее отдельной листовкой.
Патриотизм, мужество, высокий моральный дух воинов Красной Армии представляли собою сильнейшее оружие в борьбе с немецко-фашистскими захватчиками.
18 октября наша ударная группировка снова перешла в наступление. Н. Ф. Ватутин находился на наблюдательном пункте 40-й армии и лично руководил боевыми действиями войск. Однако, как и в прошлый раз, наступление желаемого результата не принесло: узкий и холмистый плацдарм сковывал действия танковых соединений.
Затребовав сводки боевых потерь и выслушав доклады командармов К. С. Москаленко и П. С. Рыбалко, командующий войсками Воронежского фронта тут же, на НП 40-й армии, высказал мысль:
— А целесообразно ли продолжать наступление с букринского плацдарма? Не поискать ли иное решение — скажем, севернее Киева? Букрин же использовать для вспомогательного удара.
Условия для этого уже созрели. Войска 38-й армии под командованием генерал-лейтенанта Н. Е. Чибисова, наступавшие севернее Киева, сумели под Лютежем значительно расширить свой плацдарм. Теперь и лютежский плацдарм мог вместить крупную ударную группировку фронта. Там местность была более ровная, чем под Вел. Букрином, и благоприятствовала действиям подвижных войск. Все явственнее вырисовывалась возможность именно там, севернее Киева, добиться оперативного успеха.