Оружие победы
Шрифт:
Нам, конструкторам, были малоинтересны вопросы, которые обсуждались на партийных собраниях, в главной конторе. Как правило, они были далеки от работы КБ. Наша партгруппа занималась не только политическим воспитанием коммунистов, но и организационно-техническими проблемами, то и дело возникавшими в ходе работы. На партийные собрания КБ приглашались беспартийные конструкторы и другие сотрудники, которых волновали эти проблемы. Скажу без всякого преувеличения, — наши люди учились творить и творили не только за чертежной доской или у станка, но и на партийных собраниях. Руководство КБ опиралось на партийную организацию, на коллектив. Без этого главный конструктор, начальники отделов и групп
При такой системе работы партгруппы КБ она нуждалась в большой свободе действий, и поэтому мы поставили перед парткомом вопрос о выводе нас из состава парторганизации главной конторы и подчинении непосредственно парткому. В положительном решении этого вопроса нам помог А.П.Худяков.
Но я намного опередил события. Вернусь к первым дням нашего приезда в Приволжье.
В конструкторском бюро оказалось всего три инженера да несколько чертежников. Никто из инженеров никогда ничего самостоятельно не проектировал. Все артиллерийское производство, кстати очень незначительное, велось по чертежам, которые на завод присылали. КБ не имело права ничего в них менять, исправляло только явные ошибки, да и те лишь с разрешения заказчика. Завод не имел своего лица, да и не мог его приобрести при нынешней мизерной загрузке. Нужно выпускать пушки, созданные собственным КБ, только тогда завод встанет на ноги — таково было наше единодушное мнение.
Многого ожидали мы от встречи с директором. Разговор с ним, рассчитывали мы, расставит все по местам. Леонард Антонович Радкевич встретил нас радушно. Обстоятельно рассказал о заводе: строительство идет с большими трудностями. Это я успел подметить и сам, осматривая завод.
При выходе из главной конторы передо мной открылась огромная территория заводской двор. Вдали — несколько зданий, это и были цехи. То и дело в разных концах двора слышалась песня — что-то вроде «Дубинушки». Начавшись, она быстро заканчивалась, потом снова начиналась и так почти безумолчно. Меня удивило: почему на территории завода поют? Подойдя ближе, я увидел множество ящиков с оборудованием и людей возле них. Оказалось, это такелажники, они растаскивали ящики по цехам. Их бригады из четырех человек, вооруженных только ломиками, лямками и длинными катками, напомнили мне бурлаков. Каждая четверка была удачно подобрана по голосам, песня давала ритм их работе. Когда доходило до слов «взяли низ», такелажники дружно натягивали лямки. Таких бригад на заводской территории трудилось несколько. Я подходил к каждой — все они действовали одинаково. Даже когда втаскивали ящик в цех, то и там с песней. Чем не бурлаки! Только тянули они не баржи, а новейшие специальные станки.
При первой встрече Леонард Антонович ввел нас в курс довольно неприятных новостей: несмотря на договор, германская машиностроительная фирма прекратила поставку станков специального назначения. Это был один из первых звонков внешняя торговля неотделима от международных отношений. Теперь велась перепланировка завода на меньшую мощность — в соответствии с наличием оборудования.
Директор рассказал и о том, что будет выпускать завод в ближайшее время, говорил о подготовке рабочих разных специальностей, о задачах КБ, но почему-то лишь об одной стороне — о том, что КБ должно помогать цехам выполнять поступающие заказы. И только.
Мы ушли от него с неприятным осадком на душе. Понятно: завод на хозрасчете, у него нет собственных средств на проектирование, он целиком зависит от заказчика — Артиллерийского управления. Но ведь заказчику можно предложить свою конструкцию, доказать, что она лучше полученной со стороны! Не может быть, чтобы артиллерийский инженер Радкевич не тянулся душой к опытно-конструкторской
«Как же поступать? — спрашивал я себя. — Очевидно, надо решать вопрос не на заводе. Где же и у кого?»
Назавтра Радкевич снова пригласил меня и сообщил, что решил выделить конструкторское бюро в самостоятельную единицу (до сих пор оно входило в отдел подготовки производства и организации труда) и назначить начальником меня. В тот же день был подписан приказ. А еще через два дня мне пришлось собрать вечером для серьезного разговора все наше КБ.
Перед этим я много ходил по цехам, был и в отделе подготовки производства. Отдел составлял для военной продукции лишь временную технологию (вернее, перечень операций), а иногда и маршрутную — последовательность прохождения по цехам некоторых деталей. Технологов в отделе было меньше, чем конструкторов в нашем новом КБ. Меня это поразило: едва ли столь маленькая группа могла влиять на производственную жизнь цехов.
Один из технологов привлек мое внимание — Степан Федорович Антонов, человек уже пожилой и прямой до грубоватости. Как я потом узнал, он прошел большую школу производства от станочника до руководителя технологической группы по обработке стволов орудий и знал свое дело очень хорошо. Умел не только разработать технологический процесс, но и показать, как по этой технологии изготовлять детали ствола.
— Надолго ли сюда пожаловал, москвич? — Это был первый вопрос, который он задал мне, знакомясь. Я ответил, что приехал на завод работать.
— Вы все говорите, что приехали работать, а потом наломаете, наковыряете и смываетесь, а мы за вас расхлебываем. Все вы одинаковые — и ленинградцы и москвичи. Вашего брата много у нас побывало. И ты такой же, как твои земляки!
— Разубеждать вас, Степан Федорович, не стану, поживем — увидим, — ответил я. — Могу только сказать, что мы с вами сделаем многое и вам за меня ничего расхлебывать не придется.
— Все вы так говорите!
На этом и расстались. Мне понравилась его прямота, но услышанное настораживало; Степан Федорович сказал напрямик, а как другие? Они молчат, а думают, может быть, так же? Я посчитал себя обязанным рассказать обо всем товарищам.
И вот начался разговор. Не столько о вопросах производственных, сколько об этических и даже психологических. Активность была стопроцентная. Откровенность Степана Федоровича помогла нам понять обстановку, отношение заводского коллектива к специалистам, которых присылали сюда на помощь. По-видимому, подбирали их неудачно, и проку от них было мало. Мы решили: нашим ответом должны быть предельная внимательность к людям, вдумчивый подход даже к самому незначительному вопросу. Все должно решаться с полным техническим обоснованием. И не подавать вида, что знаем, как здесь относятся к приезжим специалистам. Хорошее отношение надо заработать.
Назавтра большинство сотрудников пришли в КБ, как всегда, аккуратно. Все приступили к работе, кроме меня. Я же, выйдя в коридор, прохаживался у дверей и здоровался за руку со всеми, кто являлся после звонка. Неловко чувствовали себя эти товарищи. Через день-другой уже никто не опаздывал, но я сохранял заведенный порядок — по утрам здоровался возле КБ с каждым, кто приходил позже меня. Наконец, все стали приходить раньше меня и подготавливать свое рабочее место до звонка. Мы старались показывать пример дисциплинированности всем цехам и другим отделам заводоуправления.