Оружие победы
Шрифт:
Наконец, мы собрались в нашем общежитии. Настроение было праздничное. Я докладывал все по порядку, стараясь ничего не упустить.
Задача наша была не из легких: дать пушку не позже, чем будут предъявлены АУ универсальные и полууниверсальные орудия, а их уже изготовляли. Если наша пушка не будет готова к этому времени, шансов на успех почти не останется. Риск большой, но выбора нет. Подытоживая свое довольно пространное сообщение, я сказал, что теперь все зависит от нас. Конечно, и от завода, вернее, от директора.
— Не знаю, — добавил я, — как он
Длинных речей не было. Решили заняться рассмотрением общей схемы, а также отдельных механизмов и агрегатов. Еще раз обсудили основные данные, определяющие характеристики пушки, пошел конкретный творческий разговор.
Потом начали выбирать для нашей будущей пушки индекс.
Все машиностроительные заводы, как правило, имеют свой индекс, например, автомобильные — ГАЗ, ЗИЛ, МАЗ и другие. Индекс обозначает принадлежность машины соответствующему заводу, ее класс и особенно необходим, когда в производстве находится несколько машин: он вносит порядок, облегчает пользование технической документацией, технологической оснасткой.
Наш завод своего индекса пока не имел, так как был еще в стадии становления. Выпускаемая им продукция шла под индексом того КБ, которое создало изделие. Теперь же нам полагался свой индекс.
Все высказывались за «Г» — Грабин, мотивируя тем, что начальник КБ разрабатывает идею пушки и руководит всем процессом проектирования и конструирования вплоть до изготовления и испытания опытного образца.
Казалось бы, логично. Но не надо забывать об огромной работе коллектива. Что значит создать новую пушку? Это значит провести конструктивно-техническую компоновку и разработку не только пушки в целом, но каждого механизма и агрегата в отдельности, изготовить рабочие чертежи и технические условия, изготовить и испытать опытные образцы, разработать технологию и технологическую оснастку для серийного производства, изготовить эту оснастку и т. д.
Все это — труд большого и подготовленного коллектива, а поэтому при выборе индекса справедливо было бы подчеркнуть именно коллективный характер творчества, не выпячивая преимущественное положение главного конструктора. Так я считал и высказал эту мысль, поблагодарив товарищей за оказанную мне честь.
После долгих и довольно-таки пылких дебатов мое предложение одобрили. Решили установить нейтральный, так сказать, индекс, который в артиллерии обозначается, как правило, одной или несколькими буквами русского алфавита.
Для начала исключили все буквы, с которых начинались фамилии конструкторов: Боглевского, Водохлебова, Горшкова, Грабина, Киселева, Костина, Мещанинова, Муравьева, Павлова, Ренне, Розанова, Строгова. После недолгих поисков из оставшихся букв алфавита единодушно остановились на «Ф». Вот так и родился наш заводской индекс.
Через день, едва прозвенел звонок, извещавший о начале работы,
Тут стало ясно: ему позвонили из Москвы. Я ответил, что мы сможем взять на себя проектно-конструкторскую работу, допустим, проектирование пушки, и справимся с ним. Конечно, если прибавят людей, справимся быстрее.
После этого директор сказал, что накануне поздно вечером его вызывал по телефону Павлуновский и что завтра мы оба должны быть у него. При этом Леонард Антонович повторил уже известные мне слова Орджоникидзе о том, что создание новой дивизионной пушки — дело чести всего Наркомтяжпрома. Я ответил, что для меня и всего коллектива КБ это значит очень и очень много, но нам нужна активная помощь завода.
— Решать задачу будем вместе, — в один голос сказали и Радкевич и технический директор.
От души совсем отлегло. Единственное, что меня беспокоило, пока мы ехали в Москву, как Павлуновский преподнесет Леонарду Антоновичу задание, не проговорится ли, откуда все пошло. Но и Артамонов и Павлуновский показали себя хорошими дипломатами: о моем прошлом приезде — ни слова. Павлуновский предложил нам письменно изложить тактико-технические требования на новую пушку. Это не составило особого труда. В тот же день, точнее, поздним вечером, мы отправились обратно на завод.
3
Поезд тронулся, я прикрыл дверь нашего двухместного купе. Но, хотя было уже за полночь, Леонард Антонович сел и, всем своим видом показывая, что спать не собирается, задал мне такой вопрос: — Василий Гаврилович, а какая необходимость в новой пушке? Ведь по заказу Артиллерийского управления мы уже запустили в производство опытный образец полууниверсальной А-51. Не зря ли мы будем делать еще и специальную дивизионную?
Вот тебе и вчерашние заверения «решать задачу вместе». Но я понял, что меня спрашивает не директор завода. Директор Радкевич сдержит свое слово, он будет дисциплинированно выполнять полученную директиву. Спрашивает человек человека, коммунист коммуниста.
Возможно, кто-нибудь из сегодняшних молодых людей, прочитав эти строки, пожмет плечами: как, мол, директор завода мог задать такой наивный вопрос? Сегодня этот молодой человек и его сверстники не задали бы подобного вопроса, потому что им известно все или почти все, что принесла нашей Родине Великая Отечественная война. Но Леонард Антонович Радкевич в ту ночь в вагоне ничего не знал о Великой Отечественной войне — когда и какой она будет, как развернется, какие преподнесет нам уроки, какую роль в ней будет играть военная техника, как остро и в каком количестве понадобятся специальные дивизионные пушки.