Оружие Победы

Федоров Вячеслав Васильевич

Армейские уставы предписывают солдату беречь и любить свое оружие. Но, думаю, если бы этих строк в уставе не было, то к 76-мм дивизионной пушке артиллеристы все равно относились бы с особой любовью.

Это сейчас мы знаем, что она признана лучшим орудием среднего калибра минувшей войны, а тогда мы все это познавали в боях.

Помню, с какой теплотой нам передавали эти пушки в Горьком. Тех нескольких дней, проведенных в тыловом городе, не забыть. Пока мы ждали своей очереди на получение орудий, комсомольцы завода устроили нам даже выход в драмтеатр.

Смотрели мирный спектакль „Машенька“, сидели (да простят нам артисты) в валенках и ватниках.

Передавая нам орудия, мастеровые ребята с завода, не считаясь со временем, показывали особенности узлов пушек. Приезжавшие с фронта артиллеристы рассказывали им, что чаще всего выходит из строя. Теперь они об этом рассказывали нам и советовали, как это надо устранять. Эти советы нам очень пригодились…

А пушка действительно была замечательной. Маневренная, легкая, она быстро перебрасывалась с места на место.

Даже мощность огня во время артподготовки мы обеспечивали. Пока тяжелые орудия выстрелят раз, мы успевали послать пяток снарядов.

Если надо „белке в глаз попасть“, опять же мы.

Бой шел за деревню Черный Бор на Северо-Западном фронте. На крутой горе стояла церковь с колокольней. Чувствовалось, что там сидит корректировщик.

Наша пехота не может головы поднять, не то что двинуться вперед. Разведчики к колокольне подобраться не могут, их отсекает огонь двух пулеметов.

Прибежал к нам на батарею офицер-пехотинец, просит помочь.

А стояли мы тогда на закрытых позициях, откуда и колокольни-то не видно, да и далековато. Надо подтолкнуть пушку ближе, а кругом непролазная грязь, орудия после выстрелов в трясину погружаются. Убирать же корректировщика с колокольни просто необходимо.

Пехотинцы помогали катить пушку, а где нельзя было — несли на руках. Командир орудия сержант Верховский сам стал за наводчика. Первым же снарядом он угодил в середину колокольни. И когда кирпичная пыль ослепила корректировщика, он успел сделать еще четыре выстрела. Все — точно в цель. Путь пехоте был открыт.

Не поверите, но нашим пушкам приходилось даже участвовать в спасении… национальных ценностей нашего народа.

В конце октября 1943 года наши войска готовились к решающему штурму Киева. Гитлеровцы, конечно, об этом знали и торопились вывезти из города все самое ценное. Готовые к движению, стояли на запасных путях эшелоны. Командующий фронтом генерал армии Н. Ф. Ватутин приказал артиллеристам не дать возможности вывезти ценности.

Приказ получен, а как его выполнить? Схемы железнодорожных путей у нас не было. Дать беспорядочный залп по площади, но тогда мы попадем и в вагоны. Необходима была ювелирная стрельба. Но без пристрелки не обойдешься, а тогда противник догадается и срочно под огнем начнет вывозить вагоны.

Через киевских подпольщиков командование достало схему железнодорожных путей. Для корректировки огня в тыл врага заслали артиллерийскую разведку. Пристрелку решено было произвести „дивизионками“. Стреляли с перерывами, имитируя случайный огонь.

Разведка сообщила все, что нужно. Сделали перерасчет на крупный калибр и уж тогда дали залп из всех орудий.

После взятия Киева командование ездило смотреть

на работу артиллеристов. Залп был точен, снаряды разбили все выходные стрелки.

Спасали наши пушки и человеческие жизни.

Однажды на глазах артиллеристов был сбит наш Як. Летчик покинул горящий самолет, но парашют стало относить в сторону моря. Приземлился пилот в порядочном отдалении от берега.

Я видел в бинокль, что летчик не ранен и пытается плыть. Но без помощи ему до берега не добраться. Тут подбежал ко мне наш разведчик Николай Наместников и попросил:

— Разрешите сплаваю!

Оказалось, что он уже присмотрел у берега пару связанных проволокой бревен. На них и поплыл, гребя попавшейся под руку доской.

А тем временем с мыса, на котором закрепился враг, отвалила моторная лодка и тоже двинулась к летчику. Нет, не доплыть Николаю, не успеть!

Ко мне подошел командир орудия, пожилой уже сержант-сибиряк Василий Петрович Королев:

— Однако, надо огоньком помочь!

Мы выкатили орудие на самый берег. Разрешаю дать два выстрела, не больше. Наводчик долго целился… Выстрел! Далековато, боялся попасть в плот. Второй разрыв встал точно по курсу лодки и она, развернувшись на крутой волне, повернула к мысу.

Наш разведчик доплыл до летчика и помог ему взобраться на плотик.

Много можно рассказывать о нашей „дивизионке“, но любое военное воспоминание радости не приносит. За каждым, даже удачным боем, стоят смерти товарищей.

Я не люблю смотреть фильмы о войне, всегда больно ноет сердце. Но когда показывают нашу пушку, смотрю. Если завертишься в домашних делах, внук кричит:

— Дедушка, твою пушку показывают!

И мы смотрим фильм вместе.

Не любовь к оружию ему прививаю, а любовь к труду тех, кто спас жизнь его деду, а значит, подарил жизнь и ему».

Производство 76-мм пушки ЗИС-3 в СССР было прекращено в 1945 году и более не возобновлялось. Но созданные в годы войны орудия долгое время состояли на вооружении Советской Армии и экспортировались в десятки стран мира.

ЗИС-3 успешно участвовала в большинстве локальных конфликтов второй половины XX века. Даже в начале 90-х годов пушки ЗИС-3 участвовали в боях в Боснии.

Боевые пасынки

До войны они были «героями» многих приключенческих фильмов. На фронте их называли «снежными тачанками». Их боевым временем года была зима.

Продолжали они свою службу и после войны.

Обиженными бывают не только люди. Сколько бы вы ни смотрели энциклопедий, рассказывающих о вооружении, вряд ли где обнаружите один из видов боевой техники — аэросани.

В семействе боевых машин они стали пасынками. Авиация их не признает, потому что от земли они не отрываются. Для автомобилистов винт, толкающий сани, чужд. К бронетехнике эти хрупкие создания тоже не отнесешь.

А поскольку четкой классификации они не поддаются, то о их существовании просто умалчивают, будто их и не было. Хотя к созданию аэросаней приложили руки и авиаторы, и конструкторы автомобилей.