Оружие страха

Серова Марина Сергеевна

У девушки терпения было больше. Посмотрев на часы и обнаружив, что детектив Иванова праздно торчит у прилавка уже пятнадцать минут, а дама все не собирается оставить нас в покое, я вздохнула и вышла из магазина. В конце концов, мне еще предстоит туда вернуться.

Поросенок улыбался мне во весь рот.

— Ну, и что ты тут скрываешь? — поинтересовалась я у него. Он ответил мне веселым помахиванием розовой ладошки…

* * *

На улице поднялся ветер. Он швырял в меня сухими листьями и пробирал холодом до самых костей. Его внезапное нападение заставило меня спрятать нос в воротник джинсовой

куртки, пожалев, что я не надела нормальный плащ. В носу возобновились симптомы простуды. Жаль, мне почти удалось ее победить! Интересно, влияет ли насморк на мой сыщицкий нюх? Подумав, я решила, что влияет. Простуда приносит с собой головную боль. Головная боль влечет некоторое помутнение рассудка. Простуде свойственно «сумеречное сознание». О, Боже! Я усмехнулась. Мои близкие отношения с Волошиным, кажется, приносят плоды! Я начинаю мыслить профессиональными терминами…

Итак, у меня образовалось немного свободного времени. Звонить Марине я еще не могла — для того, чтобы дать ответ на ее предложение, мне следовало сначала пообщаться с ее мужем. Муж в данный момент находился пред очами властной супруги и был вне пределов моей досягаемости.

Я зашла в кафе. Спрятаться от промозглой погоды можно было только здесь. А если еще и согреться чашечкой хорошего кофе, жизнь обретет радостный оттенок. Даже от мысли о чудном напитке я почувствовала приятное тепло. Воистину, кофе придумано гением. И филантропом. Некоторые темные личности утверждают, что сей напиток вреден для здоровья. Думаю, если он действительно вреден для их здоровья, это еще не повод думать, что он может повредить и мне. Нет… Для меня кофе — бальзам…

И все-таки — почему у меня не идет из головы проклятый биоэнергетик? Я возвращаюсь к нему мыслями с постоянством минутной стрелки. Пока что он никуда не монтируется. А моя личная антипатия к шарлатанам, использующим в собственных интересах человеческое невежество, не несет в себе ничего положительного!

Кофе был неплохим. В кафе было тепло. Я согрелась, и дышать теперь стало легче. Конечно, простудные явления не спешили покинуть мой организм — вирусу было в нем так же уютно, как мне сейчас в кафе. Я заглянула в чашку из тонкого фарфора и пожалела, что не умею гадать на кофейной гуще. Увы.

Итак, если допустить, что Миша Матвеев нанимает киллеров, киллеры путают Аню с Мариной, результатом путаницы является обрушившаяся на меня трагедия… Все логично.

А что они пытались найти в волошинской квартире? На этот вопрос пока ответа не было. Надо будет спросить у Марины. Возможно, какие-нибудь акции. Или завещание. Я отложила версии в уголке памяти.

Господи, как тяжело расследовать убийство близкой подруги!

И опять почему-то всплыл биоэнергетик. Нет, положительно я должна буду его посетить! Тем более что сделать это не так уж и трудно…

По часам я определила, что мне уже пора. Сейчас Михаил Матвеев должен быть на складе своей прелестно-кружевной продукции. Я встала, с тоской посмотрела в окно, за которым продолжалось погодное бесчинство, и вышла.

Моя бы воля — я бы просидела в этом кафе до наступления теплых времен…

* * *

Очаровательная продавщица встретила меня как давнюю знакомую. На ее лице засияла дружелюбная улыбка, и она радостно сообщила мне, что Михаил Иванович давно вернулся. Правда, вернулся нетрезвый… Это уточнение она сделала, стыдливо опустив глаза. Значит, Михаил

Иваныч, простите, нетрезв сильно. Поделать с этим фактом я ничего не могла. Смирение, друг мой! Иногда нам остается только смирение… Я кивнула и двинулась в указанном направлении.

Спустившись по шатким ступенькам, встречающим каждый мой шаг мерзким скрипом, похожим на старческие вздохи, я очутилась перед обшарпанной железной дверью с ржавыми подтеками. Дверь была заперта, но в углу торчала белая кнопка звонка. Нажав на нее, я стала ждать. Михаил Матвеев отвечать не спешил. Я позвонила еще раз. Странно. По моим подозрениям, где-то должна была присутствовать охрана. Но дверь никто не открывал.

Я пожала плечами. Ну, и что теперь делать, госпожа Иванова? А ничего мы сделать-то и не можем. Оглядев дверь повнимательней, я убедилась, что простым движением ноги ее не открыть. Дверь была непоколебима. Поняв, что противостоять ее твердой гордыне невозможно, я вернулась в салон.

— Что, там никого нет? — удивилась девушка. Я кивнула. Девушка посмотрела недоуменно и посоветовала:

— Да вы еще раз попробуйте. Может, он не слышит…

— Нет, — покачала я головой, — скорее всего, его там просто нет.

— Но он не выходил оттуда, — заверила меня девушка, — Я бы его увидела!

Да уж. Ситуация… Что же делать?

— Знаете, — вспомнила девушка, — если он выходит на минуту, то оставляет ключ в ящике. Там стоит такой маленький ящик, вы его увидите. Посмотрите там, может быть, это прояснит ситуацию. Если ключа нет — значит, он точно внутри. Позвоните понастойчивее. Ну, а если ключ там — тогда вы его подождете. Но Михаил Иванович не выходил… Я бы его увидела.

Я поблагодарила милую девушку и спустилась снова, порадовав скорбные ступени своими шагами еще раз.

Ящик действительно стоял на видном месте. Я открыла крышку, и моя рука наткнулась на металл. Я вытащила ключ. Странно. Девушка заверяла меня, что Матвеев никуда не выходил. Что же предпринять?

Внутри у меня зашевелилось противное ощущение опасности. Я почувствовала запах несчастья. От этого стало нехорошо. Гадко и смутно.

Совершенно инстинктивно я вставила ключ в скважину и повернула его. Дверь легко открылась. Я шагнула внутрь. В помещении царила полная темнота. Двигаться пришлось на ощупь.

— Михаил Иванович! — почему-то тихо, будто боясь спугнуть кого-то, прошептала я, но ответа не получила.

Я продолжила свой путь. Постоянно мои руки натыкались на коробки с бельем. Один раз я вздрогнула, прикоснувшись к чему-то холодному. Стена, догадалась я по штукатурной шершавости. Значит, где-то должен быть выключатель. Свет сейчас облегчил бы мое путешествие на все сто процентов. Однако, пошарив безуспешно по стене ладонью, я убедилась, что выключателя здесь нет. Ладно. Придется путешествовать дальше. В таких же поганых условиях.

— Матвеев! — попыталась я опять. «Ответом было ей молчанье…» Интересно, куда наш загадочный Матвеев подевался? Может, его похитили летающие тарелки? Как в «Секретных материалах»? Вернется Матвеев, начисто забывший, что был когда-то зав. складом, и начнет писать, скажем, стихи… Да не просто стихи, а непонятные. Как Верлен. Или Гребенщиков. А то и петь начнет.

Однако тщетно я пыталась развеселить себя подобными фантазиями. В воздухе ощутимо носился запах катастрофы. Кто-то оставил здесь флюид совершенного зла. И обманывать себя было бессмысленно. Глупо.