Оружие Танита
Шрифт:
Ванетти, Мыска, Лайси и Нейт прыгнули и выпустили очереди в пролом в стене. Мыску подстрелили в левое предплечье, он упал, но поднялся почти сразу, пользуясь исполосованной сажей жардиньеркой как опорой для оружия, стреляя с одной руки.
Старк упал, подстреленный в горло. Лоссу попали в лоб лаз-разрядом, пошатываясь, он слепо держался за голову, а затем ему отстрелили ноги с близкого расстояния два бойца Кровавого Пакта.
Оба вражеских солдата быстро умерли от удачных выстрелов из болт-пистолета Гаунта.
Гаунт перепрыгнул через Версуна, который лежал в луже крови,
Голубое сияние клинка мерцало в воздухе и сопровождалось острым смрадом жжёной крови. Ещё один, слева от него, поднимал лазкарабин, который был быстро разрублен пополам, вместе с руками, державшими его.
Гаунт отскочил, силовым клинком отразил лаз-разряд, и побежал на следующую группу врагов. Трое из них столпились в заполненном дымом проломе в стене. Один согнулся пополам, подстреленный выстрелами Дерма. Гаунт пронзил другого клинком и швырнул тело в третьего. Тот попытался стрелять, но Гаунт подтянул меч и тяжёлый труп поглотил выстрелы, сделанные в упор. Гаунт ударил стволом своего болт-пистолета в чёрный визор и выстрелил.
Царила дикая неразбериха. Многие из Призраков остались без боекомплекта. Они бросились на толпу бойцов Кровавого Пакта с лезвиями, кулаками или лазганами, размахивая ими как дубинами.
Выстрел опалил рукав его кителя. Гаунт снова выстрелил, опрокидывая фигуру на его товарищей, так что все они упали как кегли. Он выстрелил снова, но прозвучал только глухой щелчок.
Он отстрелялся. Не было времени менять обойму болтов.
Он косил врагов силовым мечом, отрубая штыки, стволы и запястья. Два отродья Хаоса прыгнули на него, пытаясь опрокинуть. Один оказался слишком близко от его меча, и рухнул навзничь выпотрошенным.
Другой внезапно обмяк, и Каобер отбросил его с серебряным кинжалом в руке.
Гаунт встал. Почти сразу Белтайн наскочил на него и заставил вновь пригнуться.
Послышался пыхтящий рокот 30-го калибра, и затем свист огнемёта. Бул и Макен, в расчёте оружия поддержки, и Ниторри, огнемётчик отделения, наконец, прибыли со своих позиций в конце покоев и отразили штурм.
Левое плечо Ниторри брызнуло фонтаном крови, когда в него угодил прощальный выстрел. Он рухнул. Лайси, одна из вервунок, ветеран Вервунского корпуса гражданской обороны, побежала вперёд, опустилась на колени у содрогающегося тела Ниторри, и подняла огнемет. Она поводила им взад-вперёд по пролому, зажигая панели и воспламенив двух последних солдат Кровавого Пакта, посмевших задержаться.
Гаунт хотел бы, чтобы у него оставалось ещё немного трубчатых зарядов.
– Прикройте этот проем! – крикнул он расчёту 30-го калибра. – Ты тоже, рядовая Лайси. Хорошая работа.
– Сэр! Комиссар Гаунт, сэр!
– Белтайн?
Вокс-офицер немедленно протянул свою гарнитуру.
– Сэр, сказал он. – Это разведчик Бонин.
– Повторите, сэр! Едва слышу вас!
Бонин прижимал наушник к уху и глянул, с отчаянием пожав плечами, на Нирриама, который пытался настроить вокс-станцию.
Ещё один краткий обрывок голоса Гаунта.
– Оставайтесь на связи, сэр. Мы постараемся вызвать
Бонин прервал передачу.
– Можешь усилить? – спросил он Нирриама. Нирриам поднял брови, как человек, которого только что попросили ртом надуть дирижабль.
– Без понятия, - сказал вервунец.
Простой пехотинец, Нирриам, как-то окончил курсы по дополнительной специальности пользования воксом, что означало – он был оператором наилучшей квалификации, который имелся в распоряжении отделений Халлера и Домора. И это не говорило о многом.
Ниррам вытянул кресло оператора на металлической раме и уселся на него, пытаясь ознакомиться с вокс-установкой. Это был главный коммуникационный пульт операторной фабрики, настолько старый, что практически обветшал. От времени и частого использования все переключатели и надписи стерлись до нечитаемости. Это была какая-то дьявольская, непознаваемая головоломка.
Бонин нетерпеливо ждал и осматривал комнату. Камера представляла собой веерный свод на два этажа и давала рабочие места для тридцати техножрецов фабрики. Всё было отделано латунью, с покрытой блестящей эмалью кремового цвета протяжённой сетью трубопроводов, шедших вверх и вниз по стенам. Пол был замощён грязными зелёными керамическими плитками. В ней царила атмосфера увядшего изящества, реликт более утончённой индустриальной эпохи.
Здесь было четыре выхода: люк на верхнюю галерею, возвышающуюся над главной комнатой, и три на нижний уровень, включая старый обслуживающий вход, через который они попали сюда. Домор распределил отряды, чтобы прикрыть их все. Лилло, Эзлан и Майло стаскивали трупы в угол.
Здесь было пятеро адептов на дежурстве, вместе с двумя караульными из Кровавого Пакта и офицера в серебряном гротеске и с тлевшими тусклым золотым светом осколками разорвавшейся гранаты спереди его туники. Бонин и Макеллер были не в духе для нежностей. Большая часть стрельбы окончилась к моменту входа основной части отряда в комнату.
Коммандер Джагди с сомнением смотрела на мертвецов и кровь, украшавших плитку. Майло принял было это за отвращение, но она тоже была воином, и, несомненно, сталкивалась со смертью и раньше.
Её лицо побледнело от боли ранения, она злобно посмотрела на Бонина.
– Мы могли допросить их.
– Могли.
– Но вы убили их.
– Так было безопасней. – Бонин оставил эту тему и отошёл.
Теперь мудрость её замечаний раздражала его. Если бы они оставили адептов в живых – адепты, несомненно, были лояльными имперскими гражданами, работавшими по принуждению, - один из них мог бы управлять воск-установкой в операторной.
Нет смысла теперь сожалеть об этом, подумал Бонин. Он молча взмолился, чтобы его счастливая звезда всё ещё была с ним.
– Нирриам?
– Дай мне шанс, Бонин.
– Давай!
– Гак, сделай сам! – пожаловался вервунец, теперь находясь под панелью, выдёргивая кабели переключателей один за другим, чтобы продуть их.
Домор пришёл с другой стороны, задержавшись, чтобы проверить Дреммонда, Гутри и Ариллу, которые сидели на полу, опираясь о стену и отдыхая. Фейнер осматривал их раны.