Оружие Вёльвы
Шрифт:
– Кое-что мне в этом не нравится.
– Что же? – Снефрид наклонилась и ласково убрала волосы с его лица, надеясь занять его делом и отвлечь от грустных мыслей.
– Если этот ребенок станет конунгом, это значит, что следующим конунгом свеев будет тот Бьёрн, а не я!
– Ну, это мы еще посмотрим…
– Мы не посмотрим! – Оживившись, Эйрик обхватил ее и перевернул на спину. – Мы-то ведь можем раздобыть и своего конунга свеев!
Кетиль хёвдинг чувствовал невольное смущение при мысли о встрече с Эйриком – «морским конунгом» и берсерком, у которого
Однако Эйрик, когда Кетиля проводили к нему от пристани, выглядел спокойным. Собственные его хирдманы дивились про себя и радовались на ту быструю перемену, которая с ним произошла после ночной прогулки по заливу вдвоем со Снефрид. Он не стал веселым, но теперь в нем чувствовалось глубокое, уверенное спокойствие. Слияние с Одном сожгло его человеческую скорбь по брату, и теперь он мысленно видел Альрека так же, как его видит сам Один – во славе Валгаллы, в веселии ежедневных пиров, в доблести еженощных сражений, в объятиях прекраснейших небесных дев. Рано или поздно и сам Эйрик окажется там. Он даже не скучал по брату – так полно он ощущал его присутствие.
– Здравствуй, Кетиль хёвдинг, – так Эйрик ответил на приветствие гостя. – Вижу, мои кровные родичи в Уппсале кончились, раз теперь старик прислал тебя. Чего он от меня хочет в этот раз?
Кетиль хёвдинг вгляделся в его лицо и увидел на нем искреннее спокойствие и самую легкую усмешку в темно-серых глазах. Перевел взгляд на Снефрид – она перед этим подала ему рог, и он легко узнал ее по описанию племянника. Кетиль собирался начать с сожаления о смерти Альрека, но, не видя на лице Эйрика следов скорби, счел разумным об этом не упоминать. И сразу перешел к самому главному.
– Известно ли тебе, Эйрик, что случилось в Уппсале?
– Нет. Хотя есть кое-какие предположения. Бьёрн Молодой женится на той девушке, которую забрал отсюда? Не приехал ли ты пригласить меня на свадьбу?
Кетиль хёвдинг до этого совсем не знал Эйрика и не мог оценить, что сейчас тот в шутливом настроении, совершенно ему не свойственном.
– Э, свадьба пока не назначена, хотя весьма возможно, что… – Кетиль еще раз огляделся, чувствуя, что ему необходима поддержка. – А нельзя ли мне увидеть моего родича Олава? Он ведь должен был уже поправиться? Клянусь Фрейром, я не привез для него никаких лечебных снадобий!
– Он уже не нуждается в них, слава Фригг, – улыбнулась Снефрид. – Сейчас я позову его.
Она ушла в кладовую и вскоре привела Олава. Тот еще был бледен после долгого лежания в постели, но по дому уже мог передвигаться почти свободно, только опирался на палку. Он обнял своего шурина, потом его усадили, и Кетилю пришлось наконец изложить свои новости.
– Я прибыл к тебе, Эйрик, и к тебе, Олав, с важнейшей и скорбной вестью, – Кетиль глянул на Эйрика, подумав, что тот не слишком огорчится. – Семь дней назад наш конунг Бьёрн сын Эйрика был утром найден мертвым в своей постели.
– Да неужели! – вырвалось у Эйрика.
От изумления он даже привстал. По
– Именно так. Его обнаружил раб, спавший возле ложа, потом позвали меня и других людей, чтобы удостоверить… Но конунг предвидел скорую кончину, хоть и не говорил никому, – с ним в постели нашли меч, и его мервая рука сжимала рукоять. Будем надеяться, что Один примет его как всякого, кто умирает с оружием в руках.
Эйрик слегка скривил рот, выражая сомнение: Один не простак, его не обманешь, цепляясь холодеющей рукой за меч, который не поднимал уже лет двадцать. Сам полный сил и отваги, Эйрик мог только презирать такую смерть.
– Вот видишь, Снефрид! – Он перевел взгляд на свою вирд-кону. – Похоже, сам Один отомстил за тебя.
Прижав руку к груди, Снефрид широко открытыми глазами смотрела на посланца. Семь дней назад… В утро перед поединком она выбросила жезл Ингвёр в залив. Сегодня восьмой день после того. Выходит, после этого старый Бьёрн только один день и прожил. Без помощи вирд-коны его жизненная нить оборвалась, едва он позволили себе заснуть.
Случилось так, как она и предполагала. Один отомстил? Или она сама, наполовину невольно, отомстила за попытку ее убить?
Знал ли старый Бьёрн в тот вечер, что больше не проснется? Наверное, знал – если взял с собой в постель меч. Снефрид содрогнулась, представив себе мысли старика перед погружением в этот последний сон.
Хотя, может, ему и самому надоела эта возня и борьба за власть? Она давно уже не приносила ему ничего, кроме беспокойства, и цеплялся он за нее лишь из упрямства.
– Если ты, Эйрик, думаешь, что Бьёрн конунг приказал своему рабу совершить покушение на… на госпожу Снефрид, – Кетиль хёвдинг, столько слышавший об этой женщине, примирился с необходимостью говорить о ней уважительно, хоть еще не понял, кем же она приходится Эйрику, – то уверяю тебя, мне об этом ничего не известно, и другим людям в Уппсале тоже…
Но Эйрик отмахнулся от этих неуклюжих заверений:
– Правду об этом знали, я так думаю, только старик и его раб, но их обоих уже нет в живых. Что же теперь? Кто теперь зовет себя конунгом в Уппсале?
– Если ты помнишь, чтобы новый конунг получил власть законным путем, его должен признать тинг. Тинг священной Уппсалы собирается весной, в конце месяца гои…
Кетиль хёвдинг во время своей речи смотрел на Эйрика и увидел, как при этих словах тот быстро повернул голову и переглянулся со Снефрид. Она сделала ему какой-то знак глазами. Они уже знали, чего ждать от месяца гои. Но Кетиль ни о чем таком не знал и несколько растерялся.
Ища поддержки, он взглянул на Олава, но тот еще недостаточно пришел в себя. Он не мог поверить, что отца, которого он привык считать вечным, больше нет.
– И было бы очень прискорбно и в нарушение обычая, если бы его единственный сын не мог сам проводить отца к богам, – закончил Кетиль совсем не то, что начинал.
– Из наследников старика в живых остались только трое, – неторопливо начал Эйрик. – Это я, Олав и Бьёрн Молодой. Но мой двоюродный брат едва ли станет притязать на престол, пока жив его отец. А отец его здесь, у меня, и смерть старого Бьёрна не изменила того, что он мой пленник… И получается, что заявить свои права могу я один.