Оружие возмездия: секретные операции израильских спецслужб и их противников
Шрифт:
– Вы снова мне нужны для деликатной миссии. Я понимаю, что после вашего последнего успеха в Амстердаме вы думаете, что вам навсегда уготована роль прекрасной соблазнительницы. Я так не думаю. Но, увы, обстоятельства складываются так, что я опять вынужден предложить вам эту роль. Но, поверьте мне, это будет самая важная операция, в которой нам предстоит участвовать – и вам, и мне. От ее успеха зависит судьба страны, я не преувеличиваю. Не пускаясь в описание деталей, хочу сказать, что операция касается Евратома.
Шарон была уже достаточно опытным агентом. Она всегда выполняла приказы, даже если в них шла речь о похищении или уничтожении врагов. Совесть ее не мучила: ведь это были враги ее новой страны. Но сейчас она поняла, что задание будет каким-то образом связано с ядерной энергией. Еще в бытность молоденькой девушкой она вместе с родителями побывала в Японии и посетила музей в Хиросиме. Увиденные там картины ужаса и беспристрастные
– Мы собираем материалы о перевозках ядерных материалов. У нас есть сведения о некоторых ведущих сотрудниках Евратома. Но теперь необходимо завязать хорошие дружеские отношения с одним из них. Это должны сделать вы. Вам представляется на выбор один из трех уже отобранных нами.
Майк положил на стол три тонкие папки. Шарон начала перелистывать их. В каждой были фотографии мужчины, снятого в различных позах и ракурсах. В первой было досье на довольно пожилого немца, лысеющего, с двойным подбородком и большим животом, во второй – на сухопарого, с невыразительным лицом, средних лет француза, в третьей – на интересного мужчину лет тридцати, итальянца. Шарон сразу же указала на третьего, которого звали, как значилось на папке, Антонио Бордини. Майк тут же согласился и начал обсуждать с ней детали. Он подробно рассказал о задачах и строении Евратома, методах работы и руководителях. В частности, о правой руке директора агентства снабжения Антонио Бордини. Он был красив, умен, тщеславен и любитель женщин. Но его профессиональная квалификация была вне всяких сомнений, он был блестящий специалист в области ядерной физики, коммерческого и промышленного использования ядерной энергии. Он по праву получил свою должность, хотя в недрах Евратома у него было немало завистников.
…Красивая, высокая и стройная девушка в нарядной шелковой блузке, подчеркивающей ее грудь, в туфлях и с сумкой от «Гуччи», вышла из маленького «Рено», остановившегося на стоянке Евратома. Девушка тщательно заперла машину, так как на ее сиденьe остались лежать фотоаппараты, коробки с объективами, фильтрами, пленками и другим дорогостоящим оборудованием, явно принадлежащим профессиональному фотографу, и ушла. Она вернулась минут через пятнадцать, завела мотор и начала выезжать со стоянки. Неожиданно вместо того, чтобы двинуться вперед, машина резко дала задний ход и задним бампером врезалась в бок стоящего рядом красного «Альфа-Ромео». Раздался страшный скрежет, звук бьющегося стекла, собрался народ, прибежал стояночный сторож. Он быстро выяснил, что ударили машину Антонио Бордини. Не слушая оправданий незадачливого водителя, которая что-то лепетала на французском с сильным американским акцентом, он помчался в здание, чтобы лично сообщить хозяину пострадавшей машины о постигшей его неприятности. Тем временем Шарон (а это была, разумеется, она) вынула из сумочки блокнотик и изящную ручку, крупными цифрами написала на одном из листочков номер телефона, а затем приписала, что признает свою вину и готова оплатить полностью причиненный машине ущерб, если ее хозяин позвонит ей. Приписав слова извинений, она подписала записку своим именем, вырвала листочек из блокнотика и прикрепила его за очистителем переднего стекла машины. Взглянув на задний бампер своей машины и убедившись, что ее «Рено» ничуть не пострадал, она села в машину и уехала.
Звонок раздался в тот же вечер. Человек говорил по-французски, но с легким акцентом. «Это говорит Антонио», – произнес он игриво. Шарон раздраженно ответила, что не знает никакого Антонио и сделала вид, что собирается повесить трубку.
– Вас зовут Шарон? – продолжил мужчина. – Вы оставили мне записочку на стекле моей побитой машины. Голос его звучал весело и игриво. Это был верный прием, который всегда срабатывал при первом разговоре с женщинами.
Шарон смутилась. Жалобно она попросила простить ее и сказала, что готова возместить весь ущерб, пусть он только сообщит, на какую сумму и куда послать чек. Заявив, что денег не надо, так как у него есть полная служебная страховка, он восторженно сказал, что счастлив, что на свете есть честные люди, как она, и в качестве компенсации попросил встретиться с ней и выпить чашечку кофе в его клубе. Разговор продолжался в таком же духе. Наконец они договорились встретиться назавтра, но не в клубе, а в кафе «Брюссель», и уточнили, как узнать друг друга. После чашечки кофе Шарон не поддалась на первые чарующие уговоры нового знакомого, они уговорились встретиться еще раз на следующий день – днем, рядом со зданием Евратома – и вместе пообедать. Однако на следующий день Шарон решила по-другому и, обманув бдительность охранников, пришла прямо в кабинет нового знакомого. На его удивленный вопрос она сказала со смехом, что как фотокорреспондент она привыкла видеться с нужными ей людьми, не взирая на разные не нужные ей правила и заслоны. После этой встречи Шарон согласилась подняться в квартиру Антонио. Назавтра, проснувшись и оглядевшись
– Возмутительно! – вскричал он и показал статью Шарон. Шарон возразила, что не понимает возмущения Антонио, что они всегда убивают друг друга.
– Мне не слишком симпатичны евреи, – продолжал он. – Их много в нашей области, они все думают, что знают больше других. Но я возмущен несправедливостью, расовой несправедливостью. Я прихожу в ярость, когда вижу, что к людям плохо относятся по причине их определенной расовой или религиозной принадлежности. Мне не нравится, как с черными обращаются в Южной Африке, как поступал Гитлер с евреями, как десятки миллионов арабов и их советские покровители всей своей мощью угрожают маленькому Израилю.
Затем он рассказал ей, как по-другому начал смотреть на Израиль после Шестидневной войны, как проникся симпатией к израильтянам после их блестящей победы, как решил побольше узнать об этой стране, начал читать книги о катастрофе европейского еврейства, о сионизме, о создании государства Израиль. Когда в помещениях здания Евратома заходили разговоры о евреях и Израиле, Бордини никогда не скрывал, на чьей он стороне. (Именно поэтому Бордини и попал в поле зрения израильской разведки, когда ей понадобился «свой» человек в Евратоме, о чем он, разумеется, не знал.) Шарон внимательно выслушала все, что сказал Антонио, и призналась, что и сама симпатизирует Израилю, хотя она и американка. Затем она пошла в атаку: «Ты ведь не только можешь симпатизировать им, но и помочь. Насколько мне известно, ты занимаешься перевозкой ядерных материалов в Европу и по Европе. Я думаю, что если бы ты выдал им информацию он этом, они бы хорошо тебе заплатили…» Сделав паузу, она закончила: «Я уверена, что они знают, как этой информацией распорядиться».
Антонио напрягся и подозрительно посмотрел на свою подругу. Шарон засмеялась и сказала, что она играет в шпионку. На этом разговор об израильтянах и евреях был закончен.
Однако роман продолжался. Вскоре он понял, что она для него больше чем случайный роман, больше чем обычный фотокорреспондент. Она всецело поддерживала его симпатии к Израилю, а однажды сказала, что хотела бы сделать для этой страны что-нибудь более существенное. Антонио ответил, что понимает ее чувства. Через некоторое время Шарон сказала, что хочет представить его своему знакомому, который, как ей кажется, связан с израильтянами. Знакомство состоялось. Поль понравился Антонио. Поскольку он оказался женатым и имел двоих детей, чувство ревности не возникло. Затем их часто видели в брюссельских ресторанах втроем. Поль был щедрым и платил за все. Однажды, когда во время обеда Поль отлучился позвонить, Шарон шепнула Антонио, что, по ее мнению, Поль связан с израильской разведкой и может хорошо заплатить за нужную им информацию. Антонио сам попросил Поля о конфиденциальной встрече и предложил передать ему информацию, которой обладает. Следующая встреча состоялась на квартире Бордини. Поль вручил ему конверт. С задатком, как пояснил он. Шарон, «узнав», что Поль посещал Антонио, сделала возмущенно-обеспокоенный вид и предупредила, что в Брюсселе, кишащем шпионами из разных стран, это небезопасно. Антонио оценил эту обеспокоенность. Больше он с Полем не встречался. Шарон передавала ему большие пакеты с документами от Антонио, а обратно приносила конверты с деньгами.
Тем временем Майк выяснил, что Марокко заказал партию урана в 200 тонн у Евратома. Он попросил Шарон выяснить, для чего этой стране нужен уран. Выяснилось, что эта страна намеревалась его перепродать Индии. Далее уже все было делом известным. Израильтяне узнали точное время и место отправки партии. Это должно было произойти в Антверпене 17 ноября 1968 г. Им удалось переправить на отходящий с этим ураном корабль своих людей, которые не без приключений захватили корабль и не без еще больших приключений доставили его вместе с ураном в Израиль.
2 декабря 1968 г. этот корабль неожиданно появился в турецком порту Искендерон. Но трюмы его были пусты. 200 тонн урана исчезли. Исчез и экипаж во главе с капитаном. А через два месяца после отплытия корабля из Антверпена исчез и Антонио Бордини. Кстати, на самом деле этот человек носил совсем другое имя. Его местонахождение так и не было обнаружено. Шарон Меннерс вскоре после завершения этой операции вышла замуж и больше участия в операциях Мосада не принимала. И только Майк еще долгие годы работал на прежнем месте и в прежнем качестве.